Онлайн книга «Сиделка»
|
Мне было больно, но я не отступила от прежнего решения и не стала обижаться. Я не собиралась позволить Элиз разделить нас с сестрой. К тому же происходили и другие события. Харрисон наконец-то закончил роман, над которым работал бо́льшую часть последних пяти лет. – Готово! – объявил он, спускаясь по лестнице. Его руки прогибались под тяжестью рукописи. – Замечательно! – воскликнула я. – Поздравляю! – Кажется, это лучшее, что я написал в жизни. – Как здорово! Я за тебя очень рада. Дашь почитать? Он ответил не сразу. – С одним условием. – С каким? – Что ты будешь со мной совершенно честна. Если ты решишь, что роман хорош, так и скажи. Но если сочтешь его отстойным, не надо врать. – Уверена, мне он понравится. – Ты должна пообещать, что скажешь правду. А иначе нет смысла читать. – Хорошо. Обещаю. Он передал мне все шестьсот страниц только что распечатанной рукописи. – Еще теплый, – рассмеялась я в возбуждении. – Только что из принтера, – сказал он. – Сможешь прочитать сегодня? – Сегодня? Весь роман? Мы же везем детей кататься на санках в Хай-парк… – Я сам отвезу их в парк, а потом свожу на ужин в «Макдоналдс». А ты читай. Я хочу отправить книгу издателю сразу после праздников. И если у тебя появятся какие-то сомнения или предложения, я успею внести правку. – Какие предложения могут у меня появиться? – Ну, надеюсь, что никаких. Но если я вдруг допустил грубые ошибки в правописании или грамматике… – …Обязательно тебе скажу. – Я поцеловала мужа, едва ли не до слез польщенная доверием. – Но роман мне наверняка понравится. Я его возненавидела. Если первая книга Харрисона была короткая, лаконичная и прекрасно написанная, то новый роман отличался длиной, самолюбованием и запутанностью. Он был одновременно раздут и плохо проработан. Харрисон не обходился одним словом там, где мог написать десять. Где-то после трехсот страниц я сдалась и расплакалась. Что же сказать Харрисону? Было уже темно, когда он вернулся с детьми домой. Раскрасневшиеся ребятишки были измотаны, и не составило труда убедить их пораньше лечь спать. – Ну? – спросил Харрисон, когда они уснули. – Много прочитала? Что скажешь? Заметив, что я задумалась, он сник. – Наверное, дело во мне, – начала я. – Ты о чем? – В голосе мужа прорезалась легкая тревога. – Текст кажется немного затянутым… – Ты считаешь, что он слишком длинный, – констатировал Харрисон. – Там много повторов… – Много повторов, – кивнул он. – Скажи, что именно ты бы выбросила? – Я не утверждаю… – Мне нужно знать, о чем именно ты говоришь, – перебил муж. – Просто роман кажется слегка многословным… – Многословным, – повторил Харрисон, и в его устах слово прозвучало почти неприлично. – Послушай, – заторопилась я, – у меня и в мыслях не было тебя ранить. Я расстроена не меньше тебя, поскольку надеялась, что книга мне понравится. Я даже была уверена в этом. Но ты просил меня говорить честно, иначе не будет никакой пользы. – Потому что я решил, будто ты умеешь читать рукопись. «Ого», – подумала я, понимая, что попытки донести свою мысль ничем хорошим не кончатся. – Харрисон, это всего лишь мое мнение. Я могу ошибаться. – Да неужели? Ты можешь ошибаться? Я пропустила сарказм мимо ушей. «Где была моя голова? – сокрушалась я. – Мне ли не знать, что писатели вообще и Харрисон в частности славятся обидчивостью. Как бы они ни требовали честно критиковать свою работу, на самом деле они жаждут похвалы. Они лишь хотят, чтобы их любили. Разве не все мы этого хотим?» |