Книга Дохлый таксидермист, страница 109 – Мария Самтенко

Помню, я как-то допрашивал этого типа, в самом начале этой истории — и едва поборол желание установить за ним наружное наблюдение. Ребят пожалел. Следующие два трупа я проверял его алиби в первую очередь, и будь там хоть тень улики или мотива, он бы так легко не отделался.

Но говорить об этом Ильфу я, конечно, не стал. Он и так был слишком взволнован и явно винил во всем себя. Хоть и ругал сейчас Петрова за неуместный смех.

— Поверьте, это обычная реакция на стресс, — мягко сказал я, поглядывая на часы. — Это означает…

— Это означает, что я взял в соавторы психопата!.. Простите. — Ильф опомнился прежде, чем я успел спросить, а кого тогда взял в соавторы Евгений Петров.

— Стойте, еще пара вопросов, — торопливо сказал я. — Петров терял сознание? Судороги были?

Описанные симптомы, в принципе, подтверждали отравление цианистым калием. За долгую карьеру криминалиста мне удалось посмотреть и на процесс, и на результат. Оставалось только прикинуть тяжесть отравления и решить, если ли вообще смысл куда-нибудь торопиться.

— Судорог не было, — сообщил Ильф. — По крайней мере, я их не видел. Только, знаете, Ганс, я быстро ушел. Вы не подумайте, с ним остался Приблудный…

Приблудный и Распутин, кто еще? Мне очень хотелось узнать, зачем они собирались в таком составе. Но сначала, конечно, нужно было помочь Петрову.

Без судорог прогноз был оптимистичным. Про остальные симптомы вроде тошноты, рвоты и непроизвольного опорожнения кишечника я даже спрашивать не стал, они были характерны для судорожной стадии отравления и могли вообще не проявиться. К тому же Ильф не стал бы об этом молчать.

— Постарайтесь вспомнить, сколько времени прошло от первых симптомов до того, как вы побежали искать телефон.

Ильф ненадолго задумался:

— С того момента, как Женя начал жаловаться на плохое самочувствие, прошло минут двадцать, — неуверенно сказал он. — Но голова у него заболела почти сразу после пирожных. Это полчаса.

Меня сразу же заинтересовало, почему он решил, что у соавтора что-то болит, если тот на это не жаловался.

— Я же вижу.

Я быстро отметил время на листочке и усмехнулся в усы. Ильф и вправду был очень внимателен к близким, причем не только к Петрову, но и вообще ко всем, кто ему нравился. Даже ко мне. Он действительно мог заметить, что товарищу плохо.

Но, честно, лучше бы он следил за Распутиным и Приблудным!..

Впрочем, я был почти уверен, что отравленные пирожные предназначались Распутину, а Петрову просто не повезло. Пока это был самый логичный вариант. Будь я таксидермистом-сектантом, непременно включил бы Григория Распутина в свой список. И дело не только в личных симпатиях.

— Последний вопрос. Что у вас было на ужин?

— Чай с отравленными пирожными! — фыркнул Ильф. — Мы не успели поужинать. А обед пропустили потому, что писали сценарий.

В принципе, это многое объясняло. Допустим, дозу изначально рассчитывали на Распутина, но не как смертельную, а только чтобы обозначить наличие яда (ведь отравления было недостаточно: для полного соответствия жертву требовалось застрелить и утопить!). Но яд достался Петрову, причем на голодный желудок, так что подействовал сильнее…

Я задумчиво постучал карандашом по столу, пытаясь решить, что со всем этим делать и как использовать сложившуюся ситуацию на пользу расследованию.