Онлайн книга «Дохлый таксидермист»
|
Но важно. — Он… вернется… Глава 22 29.08.1942. Москва, возле здания Главного Управления уголовного розыска НКВД СССР. Е. П. Катаев (Петров). Евгений Петрович не ожидал от дня, начавшегося с того, что Приблудный стрелял в Ильфа, ничего хорошего. Это у Или, вопреки его обычному скепсису, остались какие-то иллюзии. Женя помнил, как тот сидел на берегу Яузы, весь мокрый, и, близоруко щурясь, рассказывал, что «все наконец-то закончилось, и никаких больше маньяков, Распутина и Приблудного». Как же! Омерзительное продолжение не заставило себя ждать. Женя опознал в помощнике Ганса, Васильченко, того типа, который пытался его душить. Усатый криминалист, может, и попытался бы арестовать маньяка, а Петров тогда просто сидел, вцепившись в соавтора, и думал, что сейчас должна сбыться их с Ильфом давняя мечта «умереть в один день, чтобы никому не пришлось присутствовать на собственных похоронах». Каким-то чудом Иле удалось отболтаться и развеять подозрения бедолаги Васильченко, но Петров после этого уже ничему не удивлялся и воспринимал дальнейшее с философским спокойствием. Васильченко убежал, Ваньку Приблудного, которого хотелось то пожалеть, то прибить, сдали в ближайшее отделение милиции — выяснилось, что Ганс договорился об этом заранее — а Ильфа отвезли в приемный покой на обследование. Иван Федорович, участковый из Реутово, нервничал и звонил Гансу, и тот, кажется, вел себя странно. — Он даже не удивился, когда я рассказал про Васильченко, — с недоумением сказал участковый, поговорив с Гансом по таксофону. — Попросил завезти документы к нему на работу, и все. Давайте съездим, а потом я отвезу вас домой. Женя пожал плечами. Ехать к себе через пол-Москвы не хотелось, да и что было делать дома? Он знал, что все равно не сможет отдохнуть, потому, что будет переживать насчет Ильфа. С ним, кажется, не было ничего страшного, кроме синяков и ушибов, но… «Тогда, в апреле тридцать седьмого, они с женой Ильфа, Марусей, ведь тоже подумали „ничего страшного“. После поездки в Крым Иле, кажется, сделалось лучше, и они решили, что болезнь отступает, но…» — Я с удовольствием останусь и помогу вам или Гансу, — твердо сказал Петров. — Что он сказал? Отвезти документы? Ну, пойдемте. А нас вообще пропустят? Он же на Петровке, 38 сидит. — Пропустят, — пожал плечами Иван Федорович. — Мне сделали пропуск. Ганс позаботился. Они сели в машину. Участковый сунул руку в бардачок — проверить, на месте ли пропуск — и Петров в очередной раз подумал, что на фоне подобной предусмотрительности сегодняшнее безразличие Ганса Гросса выглядит особенно странно. — А вы уверены, что он вообще в порядке? — осторожно уточнил журналист. — Нет, — признался Иван Федорович. — Может, приболел? Давайте завезем документы в кабинет, как он и просил, а потом заедем домой и посмотрим. Я знаю адрес. Петрова это не удивило. Реутовский участковый, молодой и деятельный, сразу как-то располагал к себе, и Гансу он явно нравится больше, чем унылый бедолага Васильченко. Который к тому же оказался тем самым таксидермистом-сектантом. Жене очень хотелось узнать, как же он до такого докатился. И что, он, получается, делает чучела? Из людей? — А как вы думаете, этот Васильченко… — Да, — невпопад ответил участковый. — Васильченко, да. Пожалуйста, пристегнитесь. |