Книга Дохлый таксидермист, страница 152 – Мария Самтенко

Думаю, что какая разница — результат будет один — но в какой-то момент Ганс теряет сознание и падает. Рефлекторно пытаюсь подхватить, но бесчувственное тело сползает на пол…

Толчок в грудь, резкая боль — и выстрел. Звук почему-то дошел с опозданием, а еще я вижу Дзержинского, опускающего дымящийся пистолет, и…

Как же больно.

«Комнату заволакивает туманом, и нет больше ни Ганса, ни Железного Феликса, только недовольный начальник.

Тот, который Иван Борисович.

И он почему-то держит меня за руку. И еще, что это тут валяется на полу? Это что… я?..

— Ага, — говорю я. — Вот так вы соблюдаете договоренности, да? „Езжай к Гансу и жди меня“, да? Вы на работе, значит, вы и не собирались меня вытаскивать?

— Так получилось, — отмахивается начальник. — Зато теперь ты знаешь, кем я работаю. Ну что, пойдем. Надеюсь, ты не рассчитываешь на рай после всех эти убийств?

Нет, ну прекрасно — этот тип еще и шутить изволит! Ну ничего, мне тоже есть, чем ответить. Пусть теперь он понервничает.

— Кстати, а вам известно, откуда я знаю, кто вы, Иван Борисович? Точнее, от кого?

Вот тут этот хмырь отпускает мою руку:

— Проклятый фриц! Ну что тебе стоило убить эту сволочь и не доводить до такого?! — какое-то время он привычно орет, но потом успокаивается и уточняет по делу. — А ты обратил внимание, он собрал какие-нибудь улики или ограничился подозрениями?..

— А вот отведете меня и проверите, — ехидно говорю я. — Сколько времени это занимает? Три часа? Как думаете, Ганс успеет подготовить группу захвата?

Начальство опускает голову, изучая свою планшетку с листом бумаги — словно что-то прикидывает. Я спешу порадовать эту вероломную сволочь информацией о том, что о причастности зама Лидии Штайнберг знает не только Ганс, который не меньше получаса рассказывал мне, что и как, но и Евгений Петров с Феликсом Дзержинским.

И если Ганса мне повезло подстрелить, то Железный Феликс точно был цел и невредим. А Евгений Петров это вообще что-то неубиваемое.

— Это не он „неубиваемое“, — поднимает голову начальник. — Это ты „тупое“. Ну ладно, я не могу ждать три часа. Сейчас я верну тебя в тело.

— Но меня же….

— Рана не смертельна. В реестре записано, что причина смерти это шоковое состояние. Знаешь, это не отрезанная голова, и никто ничего не заподозрит. Ты, скорее всего, ничего не запомнишь. Просто на всякий случай: не думай, что я просто сбежал. Однажды я вернусь и доведу дело до конца. И мне потребуется таксидермист.

Начальство брезгливо кривится, толкает меня рукой в грудь, и я поскальзываюсь, падаю вниз, в туман…»

— Вы еще и в сознании? — надо мной склонился Петров, весь в крови. — Не волнуйтесь, вам сейчас помогут. Врачи уже едут. Хотя, если честно, я думал, что все, можно не торопиться.

Прищуриваюсь. Усатое окровавленное лицо Ганса Гросса, бледного от потери крови, раскрытый чемоданчик в руках Дзержинского, а реутовский участковый рассказывает что-то про лечение шоковых состояний в Советской армии. Вроде.

Не знаю. Не могу сосредоточиться. Больно.

Дышать тоже больно. Мне пробили легкое? Или нет?

— Василий, не надо разговаривать. Вам еще лечиться и показания давать.

Ганс не прав: я чувствую, что сказать надо. Хотя бы два слова. Кажется, я видел или слышал… что-то. Не могу вспомнить, почему это важно, боль мешает сосредоточиться.