Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 102 – Мария Самтенко

Любопытно. Я бы даже сказала, похоже на правду. А еще на то, что Реналь не идиот и мог позаботиться о том, чтобы возможная смерть нелюбимого дядюшки была похожа не на убийство, а на несчастный случай. А сам Реналь выглядел бы пострадавшим. Ну, примерно таким же пострадавшим, как и в истории с моей изменой.

Но я об этом не говорю. Вместо этого спокойно рассказываю подробности о состоянии судьи и о том, что уже вызвала к нему Дагеля.

– Мари, мы так волновались! – всплескивает руками потрепанная бессонной ночью жена Айка. Она выскочила в холл вместе с мужем и сначала стояла молча, но теперь вот, оживилась. – Почему не сказала раньше?

Ах, так! Сначала, значит, ревела, все глаза красные, а теперь – претензии? Айк-то молчит, он у нас умнее супруги. Притворился, что пишет мне адрес Натаниэля Ауруса. Только за это время можно четыре адреса написать.

Ну и что сказать? Что я им элементарно не доверяю? Вот начиная с Реналя, который «думал, что Гейден уже дома», и заканчивая тетушками, которые вообще непонятно кого поддерживают?

Глубоко вдыхаю и поворачиваюсь к ней:

– Видишь ли, если я сначала побегу извещать родственников, а потом займусь лечением, то пациент до лечения не доживет!

– Так плохо, да? – ахает жена Айка.

Опускаю глаза.

– Плохо. Я даже отойти не могла.

Рассказывать про бестолкового саботажника-вруна Джади и про то, что я не рискну отправлять мелкую, хоть и семнадцатилетнюю, легко одетую Лиску на ночь глядя и в метель, я, конечно, не хочу. Да и вообще, пора прощаться: домашних судьи известила, надо и к мэру заглянуть. И подумать насчет обходного маршрута, чтобы с Реналем, чего доброго, не столкнуться. Не хочу его видеть!

Следующие несколько дней в приюте кто только не появляется! Начинается все с того, что семейный врач Аурусов и тот, которого притащил Петрикор Дагель, в голос утверждают, что судье вот вообще не пойдет на пользу, если его повезти в больницу в холодной повозке под мартовским снегопадом. Так что если у меня есть возможность оставить его в приюте на несколько дней, то лучше не трогать.

Я соглашаюсь и потом даже почти не жалею. С самим Гейденом Аурусом-то хлопот немного, но эти визиты! Ко мне забегают то Дагель, то Айк, то мэр. После моего письма приезжает даже Натаниэль Аурус – вот с ним я бы пообщалась подольше, но как-то не складывается. Он полчаса разговаривает с Гейденом за закрытыми дверями и уезжает, отказавшись от приглашения на чай.

Самый удивительный визит происходит почти «под занавес», правда, он уже не связан с Гейденом Аурусом. Приют навещает Кейндагель!

Вот просто нагло поднимается по крыльцу, проходит мимо наивно открывшего дверь Джади – ну, тот-то привык, что к нам вечно кто-то приезжает, и даже не стал спрашивать, кто стучит – и первым делом отпихивает ногой зомби-Персика:

– С дороги, дохлятина. Так, где Марианна?

Зачем спрашивать, где Марианна? Сосед же видит, как я выхожу из кухни. Еще и кота пнул, скотина!

– Марианна тут и смотрит, как вы обижаете милого и безобидного Персичка! – громко говорю я. – Зачем явились, господин Кейндагель?

– Я хочу попросить у вас масло для лампы… – начинает соседушка.

И замолкает. Потому что на шум выходит Гейден Аурус в вязаном свитере под горло и в теплом халате. Выглядит судья совсем по-домашнему, и даже румянец на щеках от высокой температуры не портит общее впечатление. Даже то, что судью еще немного шатает от слабости – стоит, за стену держится.