Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 29 – Мария Самтенко

Ко мне Гейден Аурус сидит полубоком, и, кажется, еще не видит, что я очнулась. Он задумчиво смотрит в окошко, изучая городские пейзажи Моривилля.

Кажется, надо поздороваться, а то будет невежливо. Или не стоит разводить церемонии с человеком, который едва не закрыл меня в каталажку?

Хотя не закрыл же.

– Господин Гейден… – звучит хрипло, и я облизываю губы, снова ощущая вкус лекарства. – Что… что случилось?..

Дядя Реналя поворачивает голову – его взгляд из спокойного и задумчивого становится внимательным и острым – и чуть подается вперед, рассматривая меня:

– После ритуала вам стало плохо, и Петрикор Дагель вызвал меня как ближайшего несостоявшегося родственника. Географически ближайшего, разумеется. Настоятельница сиротского приюта, госпожа Эрмина Эрбо, слишком далеко.

Кое-как сажусь и спрашиваю:

– Куда мы едем?

– Сначала к нам. Я хочу, чтобы вас осмотрел врач. Все-таки это серьезное магическое вмешательство. Потом заберете вещи, и повозка отвезет вас в приют. Можете выбрать, какой: кошачий или сиротский.

Ничего себе, это что, шутка? Гейден Аурус умеет шутить? Но это не важно, главное, что они не выкинули мои немногочисленные вещи, и я смогу их забрать. А то, чувствую, в ближайшие месяцы денежное довольствие от магистрата будет уходить на приют, а не на гардероб.

– Спасибо, – выдыхаю от облегчения. – Но врач не нужен, мне уже неплохо.

– Как знаете.

Господин Гейден спокойно кивает и отворачивается к окну, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Обсуждать измену Реналя, свадьбу, суд и остальное он явно не намерен. Спасибо ему за это! Мне тоже будет проще без взаимных претензий. Быстрее бы доехать!

К счастью, мы действительно очень скоро добираемся до дома. Я вижу в окне знакомые ворота, особняк и нервно вжимаюсь в сиденье. Никогда бы больше не видела это место! Слишком многое связано тут с Реналем. Но нет, надо быть сильной и не демонстрировать ничего искоса рассматривающему меня Гейдену Аурусу.

Что это, интересно, он стал мной интересоваться? Неужели боится, что я откину коньки после ритуала, и он останется без подозреваемой? Хотя нет, Петрикор Дагель же сказал, что судить будет приглашенный королевский судья.

Впрочем, интерес дяди Реналя заканчивается, стоит нам выйти из повозки. Хотя мне приходится пережить дополнительные полминуты стресса, когда Гейден Аурус подает мне руку, помогая спуститься. И ведь не откажешься – тут дело не в приличиях, а в том, что я еле стою на ногах от слабости.

Руки у судьи холодные.

У Реналя пальцы были горячие. Но он не имел привычки подавать мне руку, и, наверно, поэтому сейчас мне так неловко. Неудобно. Я просто не привыкла к любезности.

Когда я касаюсь кожи судьи, он отводит взгляд и как будто слегка бледнеет. А я пытаюсь выкинуть из головы мысли о его пальцах, поправляющих мои волосы. К счастью, навстречу нам бросается слуга, старый Айк. Гейден Аурус спрашивает, передали ли ему просьбу насчет моих вещей («собирают») и приехал ли врач («ожидаем»), и, получив интересующие ответы, предлагает мне подождать в холле. А потом быстрым шагом уходит к себе в кабинет, прижимая пальцы к вискам, как при головной боли.

Мы с Айком провожаем его недовольными взглядами, а потом смотрим друг на друга.

Раньше старый слуга испытывал ко мне симпатию. Сейчас… сейчас же я замираю в ожидании. Но он вздыхает, обнимает меня за плечо и ворчит, что только Реналь нашел нормальную невесту, как вот! И вообще, он знает, что это все наветы и клевета, и надеется, что мы помиримся. Но сейчас да, придется собрать вещи, и он еще даст еды для котиков с кухни. Сумку можно будет не возвращать. Сейчас его жена все соберет, а потом приедет врач, он уже выехал. А после меня Айк планирует заставить доктора «осмотреть Гейдена», который вообще не следит за своим здоровьем. За голову вот хватается, нервничает, скоро за сердце начнет.