Онлайн книга «Истинные (не) изменяют в марте»
|
– А теперь, госпожа Марианна, клянитесь… Мне суют под нос текст клятвы, и я зачитываю вслух. А кровь капает. Мне задают вопросы. А кровь капает. Я отвечаю, следователь качает головой, колдун хмурится. А кровь капает. Врач отодвигает адвоката и щупает мне пульс на другой руке, заглядывает в зрачки. А кровь капает. Петрикор Дагель составляет какие-то документы. А кровь капает. Мне суют их на подпись, снова что-то спрашивает. А кровь капает. «Все, все, заканчиваем», – торопливо говорит колдун. – «Отвязывай ее». Сильные руки хватают мое запястье, вытаскивают иголку. Перед глазами мелькает встревоженное лицо Петрикора Дагеля с закушенными губами. А потом кровь перестает капать. И я падаю во тьму. Глава 11 Голос Гейдена Ауруса – это точно не то, от чего я хочу просыпаться. Даже если он говорит приятные вещи: – Спасибо, что вызвал меня, а не Реналя. Вот это правильно. Кого я точно не хочу видеть и слышать, так это моего бывшего жениха. Даже его дядю можно как-нибудь потерпеть, если тот не будет угрожать каторгой. – Не за что, Гейден, – слышу, как отвечает Петрикор Дагель. Но что со мной? Откуда такая слабость, что я даже глаз не могу открыть? И вкус какого-то лекарства во рту? А, точно: ритуал. Кажется, все прошло хорошо, и хотя бы следователь поверил в то, что я невиновна. И занес это в протокол! Как жаль, что это не поможет полностью снять обвинение, и нужны еще доказательства! – Эту отвратительную, варварскую процедуру давно пора запретить, – говорит Гейден Аурус холодно и резко. – Как она? Что сказал врач? – Маленькая упрямая мышка потеряла много крови, – вздыхает следователь. – Все хотела доказать – и мне, и тебе с Реналем. Я зафиксировал в протоколе: она говорит правду. Или, во всяком случае, сама в это верит. – Мне все равно. А судья, похоже, только расстроился. Еще бы. Тогда ведь получается, что его племянник – изменщик и врун! Голоса стихают, и я снова соскальзываю в забытье. Просыпаюсь от того, что меня куда-то несут. Кажется, вниз и наружу. В повозку? На моем лице пляшут солнечные лучи. – Гейден, подержи ее, мне дверь надо открыть. – Я не собираюсь к ней прикасаться. – Гейден! Ну я же не могу положить ее на мостовую! Как хорошо, что я уже лежу. А то точно упала бы в обморок от ужаса. Потому что аргументы у судьи наконец заканчиваются, он берет меня на руки и прижимает к себе, к плотной, пахнущей бумажной пылью мантии. Несет куда-то, а потом опускает на что-то жесткое. Прохладные пальцы бережно поправляют мне волосы. Нет! Это невозможно. Только не от этого человека. Я от Реналя-то не могла дождаться такой случайной ласки! А тут – судья! Слышу чуть насмешливый голос Дагеля: – Ну вот, и ничего не случилось, земля не разверзлась, и тебя не вышвырнуло в Эббарот… Не могу разобрать, что происходит дальше. Кажется, холодные пальцы судьи касаются моей руки на сгибе локтя, там, где только что брали кровь. Секунда чужой заботы и чужого внимания окутывают теплом, и я снова соскальзываю в забытье. В третий раз просыпаюсь под тихий, мерный скрип. На этот раз сил достаточно, чтобы открыть глаза, и я понимаю, что лежу в повозке. Узкое сиденье чуть покачивается в такт движениям колес, сквозь задернутое занавеской маленькое окошко пробиваются лучи солнышка. А на сидении напротив устроился моривилльский судья. Вот прямо в длинной черной мантии, как будто только что из здания суда. Хотя, наверно, так и есть – сейчас же рабочий день. |