Книга Истинные (не) изменяют в марте, страница 27 – Мария Самтенко

– Нельзя сказать, что меня это огорчает!.. простите, – спохватываюсь я. – Но я настаиваю.

– Если будут другие улики, вас все равно осудят! – вскакивает Петрикор Дагель. – А если их не будет, оправдают! Эта процедура – страшный анахронизм! Мой прошлый подозреваемый чуть не умер во время изъятия крови, и его все равно осудили – оказалось, что он убил в состоянии аффекта!..

Светлые глаза Петрикора Дагеля мечут молнии – и я вдруг осознаю, что он стоит, упираясь ладонями в стол, и кричит на меня! Спасибо, что идиоткой не называет!

Сам следователь понимает это секунду спустя.

– Прошу прощения, – вздыхает он. – Если вы настаиваете, я, конечно, не могу вам отказать. Сейчас я позову адвоката и мага, а вы пока заполняйте документы. Сейчас я дам образцы.

Петрикор Дагель недовольно лохматит волосы и лезет в сейф. Медленно, словно рассчитывает, будто я передумаю.

А с чего бы я должна передумать? У меня появился хоть какой-то шанс оправдаться!

Спешно хватаю документы, начинаю заполнять их по образцам. Петрикор Дагель вздыхает, выводит меня за дверь – просит подождать в коридоре, пока он сходит за адвокатом и колдуном – но потом, ненадолго задумавшись, снова заходит к себе и… сует мне половинку плитки шоколада.

– Съешьте, – строго говорит следователь. – Прямо сейчас.

И уходит. Недоуменно пожав плечами, разворачиваю фольгу. Очень вкусно! Реналь тоже покупал мне шоколад, но темный, элитный и горький, а тут самая обычная плитка из ближайшей лавки, нежная и сладкая. Запить бы еще чаем, но ничего подобного, конечно, не предусмотрено.

Не меньше получаса я сижу в коридоре, пока Петрикор Дагель ищет колдуна и адвоката. Последний тут же накидывается на меня с расспросами – точно ли я согласна на процедуру, понимаю ли последствия, не оказывали ли на меня давления.

– Только отговаривали, – отвечаю я. – И да, я уверена. Простите, думала, встречусь с вами только на последнем суде, но оказалось, что вы понадобились раньше.

– Ничего страшного, – хмурится адвокат, крупный седой мужчина.

Кажется, он разделяет скепсис Петрикора Дагеля, но хотя бы не озвучивает это вслух. Зато следователь еще как озвучивает – но все уже решено.

Меня отводят в комнату дежурного колдуна и… заставляют лечь на скамью. Точно такую же, как в кабинете следователя, но пошире. Примерно как тюремные нары по ширине.

– В кабинете штатного врача ремонт, – говорит маг.

Впрочем, врач все равно скоро появляется, и назвать его довольным никак нельзя.

Потом колдун просит вытянуть ногу, фиксирует ее кандалами. То же самое проделывает с другой ногой. А для рук у него, оказывается, приготовлены мягкие, но прочные путы. Тем временем врач приносит и устанавливает рядом какой-то устрашающий треножник… с капельницей?

Нет, это небольшой хрустальный сосуд, по виду скорее не капельница, а, наоборот, «высасывательница».

От вида этого жуткого агрегата меня начинает трясти.

Господин Дагель смотрит, как меня привязывают к скамейке, и недовольно качает головой.

– Я не передумаю, – шепчу я одними губами, пока врач протирает мне руку и находит венку. Или артерию, не знаю.

А потом… потом мне отворяют кровь, и я откидываюсь на скамейке, пытаясь бороться с нахлынувшей дурнотой.

Кровь капает, наполняя хрустальный сосуд. На вид туда можно два стакана залить, не меньше.