Книга Ее свирепые звери. Начало, страница 10 – Э. П. Бали

— Если ты сделаешь это для меня, моя дорогая, — растягивает слова Полупернатый, — можешь считать, что долг твоего отца полностью погашен.

Долг моего отца.

Гребаный мудак! Ярость бурлит в моих венах, пьянящая и горячая, когда я понимаю, что мой отец использует меня как своего лакея. Что для него я ценная вещь, которую он может использовать снова и снова. Что вероятность того, что он действительно отпустит меня навсегда, практически равна нулю.

Если это то, на что будет похожа моя жизнь до скончания времен, я не приму это.

Мне нужен план. Мне нужно выяснить, как выбраться из этого. Как вырваться из лап моего отца. Просто пересечь границы штата, чтобы поступить в колледж, будет недостаточно.

Сейчас я должна сохранять самообладание с этим влиятельным зверем и его охраной. Поэтому я веду себя так, словно уже знаю о долге.

— Правда? — спрашиваю я, останавливая наше продвижение по проходу, чтобы посмотреть на него.

— Правда, — отвечает он со слабой улыбкой.

Я колеблюсь, прежде чем сказать:

— Я бы хотела, чтобы это было изложено в письменной форме, пожалуйста.

Его улыбка становится шире.

— А ты умная девочка, не так ли?

Я хлопаю ресницами в милой манере, на что я очень надеюсь, но уверенности нет, потому что у меня практически не было опыта.

Должно быть, это сработало, потому что он говорит:

— Я попрошу своего адвоката оформить бумаги сию же минуту.

— Вы так добры, господин Полупернатый.

Он издает довольный звук и увлекает меня вглубь подземелья. Наши четыре пары шагов эхом отдаются от каменных стен, и я вижу неуклюжие тени, лежащие в камерах, мимо которых мы проходим. Нас окружает темнота, когда Полупернатый останавливается перед еще одной стальной дверью, расположенной между двумя камерами.

— Вот моя драгоценная собственность. Но он поражен какой-то смертельной болезнью, которая не поддается лечению. Ты можешь исцелить его, моя маленькая целительница?

Я пытаюсь игнорировать снисходительность в его голосе, неуверенно оглядываясь на тени вокруг нас. Я едва могу видеть сквозь полумрак и более чем уверена, что все большие клетки всего в нескольких футах от меня заняты анималия.

— Клетки практически непроницаемы, любовь моя, — беззаботно говорит Полупернатый, заметив мой нервный взгляд на другие камеры. — Они не могут причинить тебе вред, и они знают, что лучше с тобой не разговаривать.

Разговаривать со мной!

Боже, ему слишком комфортно в этом подземелье, и это заставляет меня думать, что ему нравится спускаться сюда. Я оглядываюсь на стальную дверь, на которую он указал. В отличие от других, огражденных решетками, похоже, что этот заключенный находится в одиночной камере. Скорее всего там вообще нет света.

У меня мурашки бегут по коже при мысли о такой душевной пытке. Мудак мой отец или нет, но у меня, как у целителя, есть врожденное желание помогать людям, и это то, в чем я не буду бороться со своей анимой.

— Как долго он там пробыл? — мой голос тихий, и я надеюсь, что он находит его уважительным. Это не тот мужчина, с которым я хотела бы быть в плохих отношениях.

Полупернатый пренебрежительно машет рукой.

— Ты же можешь это сделать, правда? Твой отец заверил меня, что ты какая-то… аномалия?

— Наверное, да, — я пожимаю плечами. — Я просто думаю, что у меня больше терпения, чем у других.