Книга Ее свирепые звери. Начало, страница 8 – Э. П. Бали

Внутри все из золота и белого мрамора, позолоченные портреты птиц на стенах и клиническая чистота. Сбоку есть маленький столик, где Клюв надевает латексные перчатки и проверяет мою потрепанную черную сумочку. Я беспокойно ерзаю, пока он роется в ней, отодвигая в сторону мою пачку с тампонами, зеркальце-пудреницу и открывая бумажник, чтобы проверить водительские права. Затем он извиняется и убирает всю сумку в большой сейф за своим столом.

Я поднимаю брови, но ничего не говорю, пока он ведет меня вверх по мраморной лестнице, через лабиринт коридоров, устланных красными коврами, к двери из красного дерева. Все это время я пялюсь на его задницу и выпускаю струю воздуха, чтобы попытаться хоть немного сбросить давление, нарастающее во мне. Затем он оглядывается на меня, и я вспыхиваю, как мешок с пшеницей. Ухмыляясь, он ловко стучит по дорогому дереву, открывает дверь и ведет меня внутрь.

— Аурелия Аквинат, мистер Полупернатый, — официально объявляет Клюв.

Я сглатываю, когда вхожу, чувствуя себя недостаточно одетой в своих джинсах и футболке, когда обнаруживаю кабинет богатого мужчины, увешанный всевозможными дорогими украшениями. Стены, обшитые деревянными панелями, украшены картинами маслом и позолоченными бра, тяжелый письменный стол из красного дерева стоит у окна. Комната достаточно большая, чтобы вместить полный комплект для отдыха, и все обтянуто темно-бордовой кожей.

Что не вписывается в обстановку, так это пронырливый мужчина, обходящий стол с хитрой улыбкой на лице.

У меня мурашки бегут по коже при виде бледного узколицего мужчины и карих глаз, жадно устремленных на меня. Он одет в длинную черную мантию, как средневековый колдун, хотя ему не может быть больше пятидесяти. У него черные редеющие волосы, и от него исходит изучающая, мерзкая энергия.

— Аурелия, — он мурлычет мое имя с фамильярностью любящего дядюшки. — Спасибо, что пришла.

Я подавляю отвращение, пытаясь слегка улыбнуться ему. Коллега моего отца. Интересно, какими темными делами они занимаются вместе.

— Мне было не сложно.

— Твой отец говорил мне, что ты талантливая целительница.

Я удивлена, что мой отец открыл кому-то, что у него есть дочь. Не то чтобы это было большим секретом, но он скрывает меня, когда может, особенно перед лицами, не принадлежащими его двору.

— Некоторые могли бы сказать, что это так, господин Полупернатый.

Его улыбка становится шире, когда я произношу его имя. Без сомнения, эго мужчины размером с его дом. Но я пинаю себя, потому что кто мог сказать, что я «талантливый целитель»? Я была настолько изолирована, что никто, кроме моего куратора по курсу целительства, не знал меня достаточно хорошо, чтобы говорить подобное.

— У тебя есть какие-нибудь другие способности?

— Нет, сэр, — лгу я.

Он кивает, как будто это подтверждает то, что он уже знает.

— У меня довольно сложная ситуация, с которой ни один из моих целителей не добился особого успеха. Боюсь, ты — моя последняя попытка исцелить этого человека.

Спину обдает льдом из-за его клинической манеры говорить и из-за того факта, что опытные, квалифицированные целители уже пытались вылечить этого человека. Сам Полупернатый, вероятно, тоже пытался.

Это ловушка? Способ моего отца преподать мне урок из-за попыток поступить в колледж? Я стараюсь не показывать нервозность, но, думаю, это все равно заметно, потому что Полупернатый наклоняется вперед и заговаривает со мной, как с ребенком: