Онлайн книга «Законы стаи»
|
Теперь дни больше всего напоминали уроки с тинком Галусом — барон поправлял нашу речь, учил правильно растягивать гласные в окончании слов, учил даже таким банальным вещам, как обращение с другими высокородными. Показывал, как подать даме руку, как задать вопрос и еще кучу различных мелочей. Это прогоняло скуку, но и вызывала тревогу — Олла смотрела на барона, как на врага. Да, она молчала, никогда не вмешивалась в разговор, но ей явно не нравилось, когда старик ворчал на меня, если я не справлялся и отвечал на вопрос неверно. — Первое время никто не будет оценивать твою жену. Но если ты будешь вести себя как неуклюжий болван, и к ней отношение будет соответствующее! Руку, руку ей подай, неуч! Да не так подай! Локоть подставь! Ладонь можно только в перчатке протягивать, ну, или своей жене. А она сейчас — не твоя жена, а просто дворянка… Закончились эти уроки большим скандалом. Глава 38 ОСКАР Плавание давалось нам сложнее, чем привычным ко всему матросам. Примерно к концу второй седмицы питьевая вода стала изрядно попахивать. И вместо нее нам ежедневно выдавали около полутора литров слабого сухого вина. Моряки же пили эту воду и маялись с животами. Закончилась нормальная еда, рыбу больше не ловили, в живых оставалась только одна корова и ежедневная пища состояла из попахивающей тухлятиной каши, куска солонины, от которого сильно хотелось пить и довольно жестких пластинок каких-то местных сушеных овощей. Я радовался, что Мари уговорила меня потратить несколько серебрушек на целую корзину сухофруктов и орехов — они служили хорошей добавкой к столу. Кроме того, у нее с собой был кувшин с топленым маслом. По ее словам этот продукт может храниться почти вечно. Не знаю, вечно или нет, но пока, по крайней мере, оно было вполне обычным на вкус, и добавленное в кашу, давало нам возможность не плеваться и не голодать. Несколько раз Олла и Мари устраивали постирушки в морской воде, от чего одежда становилась жесткой и колючей. От нас всех уже изрядно попахивало. Кроме того, все эти мелкие лишения сказывались на настроениях людей. Была пара ссор между матросами, которых потом довольно жестко наказал боцман. Олла становилась все молчаливее, а барон дель Корро раздражительнее. Конечно, я благодарен был ему за науку, но иногда он вел себя излишне грубо. Однажды, поставив меня и Мари напротив дверей каюты, он стоял в распахнутых дверях и обучал нас, как следует поклониться более титулованным особам. Его все время не устраивал мой поклон. — Тебе не хватает синхронности движений. Любой высокородный, делает это, ни секунды не задумываясь, а ты слишком неуклюж. Мы повторили все это два, и три, и четыре раза, но барон придирался и никак не хотел угомониться: — Да не так! По тебе каждый поймет, что ты смерд и выскочка! — он ругался все сильнее, повышая голос. На шестой или седьмой раз его раздражение достигло предела, он шагнул нам навстречу и замахнулся на меня тростью… Честно говоря, совершенно не представляю, ударил бы он меня или нет. И точно также не могу сказать, как бы я повел себя в случае удара. Отвечать старому инвалиду побоями — ну, такое себе… В общем, не знаю, как и чем бы разрешилась эта ситуация, но в это время из каюты пулей вылетела Олла, толкнула барона так, что он не устоял на ногах, и я еле успел его подхватить, и шипящим голосом, начала его отчитывать: |