Книга Черный крестоносец, страница 17 – Алистер Маклин

Вентиляционная труба, судя по всему, вела в радиорубку, а воронкообразное отверстие люка прекрасно принимало и усиливало звуковые сигналы. Я четко слышал дробный стук морзянки и голоса двух человек, звучавшие так четко, словно они находились всего в трех футах от меня. О чем они говорили, я так и не понял, потому что никогда прежде не слышал этого языка. Через пару минут я спрыгнул с ящика, убрал его на место и вернулся к Мари.

– Почему ты так долго? – с упреком спросила она.

Похоже, ей совсем не нравился этот темный, отвратительно пахнущий трюм. Как, впрочем, и мне.

– Извини. Но не переживай, я даром времени не терял. Выяснил, что мы все-таки плывем на юг. Но это не самое главное. Я узнал, что мы можем слышать, о чем говорят люди на верхней палубе.

И я рассказал ей о своем открытии. Она выслушала меня и кивнула:

– Это может оказаться весьма полезным.

– Более чем, – поддержал я ее. – Проголодалась?

– Ну… – Она поморщилась и потерла ладонью живот. – Дело не в том, что я плохой моряк, просто здесь такой ужасный запах.

– Да, от вентиляторов никакого толка, – согласился я. – Но может, немного чая?

Я подошел к переборке в носовой части трюма и привлек к себе внимание так же, как и в предыдущий раз, с силой постучав по ней. Затем отступил к корме, и через минуту люк открылся.

Я заморгал от ослепительного света, хлынувшего в трюм, и отошел немного назад, когда кто-то начал спускаться по трапу. Человек со впалыми щеками, худым морщинистым лицом и печальным взглядом.

– Что за шум? – устало спросил Генри.

– Вы обещали принести нам завтрак, – напомнил я ему.

– Принесем. Завтрак будет через десять минут.

С этими словами Генри ушел и закрыл за собой люк.

Не прошло и десяти минут, как люк открылся, и приземистый молодой парень с копной кудрявых темно-каштановых волос ловко сбежал по трапу, держа в одной руке обшарпанный деревянный поднос. Весело улыбнувшись мне, он подошел к Мари и поставил поднос на ящик рядом с ней, а затем с видом Эскофье^[4], демонстрирующего почтенной публике свое последнее творение, снял с блюда помятую оловянную крышку. Я взглянул на бурую клейкую массу. Она напоминала рис с кусочками кокосового ореха.

– Что это? – спросил я. – Объедки, оставшиеся с прошлой недели?

– Пудинг с дало^[5]. Очень вкусно, сэр. – Парень указал на обшарпанный эмалированный кофейник. – Здесь кофе. Тоже очень хороший.

Он поклонился Мари и удалился так же проворно, разумеется закрыв за собой люк.

Пудинг оказался неудобоваримой желеобразной массой, на вкус напоминавшей запеченный белковый клей. Совершенно несъедобный, он все равно не шел ни в какое сравнение с ужасным кофе, а точнее, чуть тепленькой трюмной водой, процеженной через старый мешок из-под цемента.

– Они хотят нас отравить? – предположила Мари.

– Это невозможно. Для начала, никто не станет это есть. По крайней мере, ни один европеец. Хотя, наверное, для полинезийца это настоящий деликатес. Ну вот и позавтракали. – Я вдруг осекся и внимательно посмотрел на ящик, стоящий за подносом. – Черт побери! Как же я сразу не заметил! Я ведь лежал на этом ящике целых четыре часа!

– Но у тебя же нет глаз на затылке, – рассудительно заметила Мари.

Я ничего не ответил. Достал фонарик и посветил им в пространство между досками ящика.

– Похоже на бутылки с лимонадом или что-то в этом роде.