Книга Черный крестоносец, страница 75 – Алистер Маклин

Через пять секунд я уже расположился за столом. Распахнул правую тумбочку, вытащил из нее наушники и пластмассовый телеграфный ключ, провода от которых вели к передатчику. Надел наушники и поставил ключ на стол. На аппарате я заметил колесико и переключатель, находившиеся так близко друг к другу, что логично было предположить их назначение: одним включали прибор в сеть, другим – настраивали частоту. Я повернул колесико и нажал на переключатель. Так и есть. По крайней мере, к сети я точно подключился – в наушниках послышалось характерное потрескивание ожившей антенны.

Мари говорила про низкие частоты, она считала, что именно на них передают сигналы бедствия. Я посмотрел на пять полукруглых шкал настройки, средняя уже загорелась. Уставился на названия восточных городов, написанных на английском и китайском, и попытался понять, где тут, черт побери, длинные волны, а где – короткие.

Я даже не знал, смогу ли услышать в наушниках то, что буду передавать. Отстучал несколько пробных сигналов SOS, но ничего не услышал. Вернул переключатель на исходную позицию, еще раз попытался передать сигнал, и снова ничего. В этот момент я заметил маленький вытяжной переключатель прямо под телеграфным ключом. Потянув его на себя, снова передал сигнал и на этот раз четко услышал его в наушниках. Очевидно, я мог либо одновременно передавать и получать сигнал, либо при желании только передавать его.

На шкалах настройки тонкие черные линии показывали диапазон волн, но никаких цифровых обозначений. Опытный радист легко разобрался бы во всем, но для меня эта задача оказалась не по плечу. Я еще раз внимательно рассмотрел все шкалы и заметил, что у двух верхних внизу виднелась надпись «кГц», а у трех нижних – «мГц». Сначала я не понял, что это, – из-за сильной усталости я плохо соображал и голова болела почти так же сильно, как рука, – но потом меня чудесным образом осенило. «К» – это килогерцы, а «М» – мегагерцы. Верхние шкалы показывают самые длинные волны и низкие частоты. Это я и хотел выяснить, – по крайней мере, я надеялся, что угадал правильно. Я повернул самое левое колесико, которое, как мне показалось, регулировало частоту волн, верхняя шкала засветилась, а центральная погасла.

Затем я повернул колесико для выбора радиостанций в крайнее левое положение и начал передавать сигнал. Послал три сигнала SOS подряд, подождал секунду, повторил процесс, послушал секунды три или четыре, слегка повернул колесико и снова начал передавать сигнал. Утомительная работа, но пиво помогало мне скрасить ее.

Прошло десять минут, за это время я передал сигнал на тридцати с лишним разных частотах. Ничего, никакого ответа. Я посмотрел на часы на стене. Без одной минуты три ночи. Я послал еще один сигнал бедствия. И снова никакого результата.

К тому времени я уже сидел как на иголках. Я все еще видел красный отсвет на стене, но никто не мог дать мне гарантии, что Хьюэлл и профессор будут оставаться на месте пожара, пока не погаснет последний тлеющий уголек. Они могли вернуться в любую секунду, да и каждый, кто случайно пройдет мимо двух окон или открытой двери, увидит меня. А впрочем, какая разница? Если не получится передать сообщение, я так или иначе покойник. Больше всего меня тревожила мысль о двух убитых китайцах в шахте – нашли их или нет. Тогда я стану покойником еще быстрее. Начались ли их поиски после того, как охрана не явилась отчитаться о проделанной работе? Проверил ли профессор, где я нахожусь на самом деле? Обнаружили ли пустую канистру под домом Хьюэлла?.. Поток вопросов казался бесконечным, а вероятность положительных ответов на них была так высока, что меня это сильно расстроило, поэтому я просто перестал их обдумывать. Выпил еще пива и продолжил возиться с аппаратом.