Книга Сирийская жара, страница 90 – Ирина Дегтярева

— Ну! Объясняй, — потребовал Егоров.

— Неблагодарное это дело — фокусы раскрывать. Теряется момент волшебства, магии…

— Он мастер спорта по стрельбе, — деликатно напомнил «французу» Леонид. — С чего ты решил, что это в Швейцарии?

— Более того, скорее всего, в Женеве, — уточнил «француз», покосившись на сжимавшего кулаки Василия. — Леня, ты сдерживай порывы товарища, а то он меня своей кувалдой сейчас по кумполу стукнет. Поговаривали, что его ранило в Сирии, а контузии не было?

— Сейчас у тебя будет, — пообещал Василий. — Говори уже.

— Во-первых, франки есть только в Швейцарии. Тут ничего мудреного для образованных людей, — набивал себе цену оперативник. — Кроме того, в женевском кантоне говорят по-французски. И именно там, в Романдии. — Увидев непонимающие взгляды, он пояснил, вздохнув: — Во Французской Швейцарии используют патуа — диалект. В основном в деревнях, старики. Богатые и средний класс разговаривают все же на классическом французском. Во Франции цифру девяносто произносят как quatre-vingt-dix, а в Романдии скажут nonante. Поскольку он говорит: «С вас девяносто франков» — это официант, судя по голосу, пожилой, судя по диалекту — из деревни. Работал небось старик всю жизнь официантом, едва-едва читать и писать научился.

— Допустим, — Егоров перестал сверлить нетерпеливым взглядом «француза». — Почему официант? Так мог сказать и продавец в магазине, и портье, таксист, да мало ли кто!

Леонид смотрел на него, загадочно улыбаясь. Егоров покосился на Леню и, дождавшись, когда уйдет «француз», прихвативший с собой остатки шоколадки «угостить своего соседа по кабинету», Василий не выдержал:

— Чего ты скалишься? Что не так?

— Представь, что наши исследуемые вели эти разговоры в такси, в магазине или стоя у ресепшена.

— Я нарочно так сказал, — покраснел Егоров, — чтобы «француза» с панталыку сбить.

— Тебе это удалось, — Леня прикрыл рот ладонью, чтобы скрыть очередную улыбочку.

— Хорошо, ресторан. А как они в ресторане могли такие беседы проводить? Мы бы слышали звяканье посуды и еще много голосов, да и как насчет безопасности?

— Дальние звуки диктофон мог отсечь, есть там возможность убирать посторонние шумы, а вот официант подошел близко и попал в зону записи, — не сдавался Леонид.

— Чушь! И что, в Швейцарии возможно на девяносто франков поесть вчетвером?

— Кофе выпить, — сделал еще одну робкую попытку Говоров.

— Официант может фигурировать в обслуживании номеров. Так ведь? Ты же ездил за границу?

— Пару раз, в детстве с родителями. А ты?

— Сначала бабок не было, а когда появились, нам уже выезжать запретили, — пожал плечами Василий. — Я вот только не пойму, как в СВР слушали эту запись. Они упустили что там не трое, а четверо…

— Пятеро, — уточнил Говоров торжествующе и протянул наушник: — Послушай, это еще кто? Другой голос.

Василий вслушался.

— В самом деле. Он что-то говорит про запись. Дай-ка стенограмму.

Василий нашел этот кусок. Стенограмма была на двух языках. Под английскими фразами шли строчки русского перевода.

— А, вот. Гляди, он говорит, что запись пригодится для истории, вроде как иронизирует. Его речь приняли за слова моссадовца. Он сказал только пару слов. Но это точно другой голос.

— Там он еще и в конце говорит: «Не волнуйтесь, я запись вам потом привезу». А что, если это тот человек, у которого эту запись взяли эсвээрщики? Значит, его персона установлена. Кто он?