Книга Клуб анонимных цариц, страница 100 – Алекс Винтер

– Тогда, может быть, это она?

На этот раз, увидев фото, Гербер согласно кивнул.

– Да, со мной говорила эта женщина. А кто она? Я ведь даже не спросил.

– Ее зовут Сонай Бояджи, – сказала Агата. – В прошлом фотомодель, актриса, сейчас помимо того занимается организацией ледовых шоу. Именно она наняла Солнцева, чтобы он тренировал турецких фигуристов. Семья Бояджи находится под пристальным вниманием Интерпола, их подозревают в финансовых махинациях и торговле людьми. Солнцев узнал об их деятельности, попытался сбежать, но Сонай обратилась к вам, а вы его убили.

– Туда ему и дорога, – усмехнулся Гербер. – Плакать не стану.

– Я так и подумала.

Агате больше нечего было спросить. Она неловко потопталась на месте, взглянула на меня, на Солнцева и на могилу. Гербер же, отведя глаза от каменных лиц жены и дочери, посмотрел на Агату и спросил:

– И что дальше?

– Что дальше? – не поняла она.

– Ну, чего вы ждете от меня? Явки с повинной? Так я не пойду. Если вам надо будет доказать мою вину, возражать не стану, доказывайте, сколько докажете, столько на себя и возьму. Но под протокол я ничего не скажу. Вы ведь, девочка моя, пришли ко мне от отчаяния, потому что предъявить вам нечего, верно?

– Неверно, – яростно улыбнулась Агата. – Если бы я хотела вас посадить, то посадила бы. Но я вам с самого начала сказала правду: я это дело не веду. Я бы хотела даже сказать, что мы в какой-то степени в одной лодке, ведь меня использовали так же, как и вас, но я хотя бы никого не убила.

– Зачем вы тогда со мной говорили? – удивился Солнцев. – Или тут где-то скрытые камеры?

– Нет тут никаких камер. Я хотела разобраться сама, потому что не люблю незавершенных историй. Я получила свой финал. А доказывать будут другие, если смогут. Удачи им и все такое. Прощайте, Владимир Петрович.

Мы развернулись и пошли прочь. Гербер вдруг окликнул нас:

– Подождите…

Мы остановились. Он нагнал нас и, встав напротив Агаты, схватил ее за руку и спросил:

– Скажите, а вы считаете, что я должен прийти с повинной? Во всем сознаться? Или же не должен?

– Как сотрудник правоохранительных органов я скажу вам: да, вы должны прийти с повинной, – холодно сказала Агата, но затем ее голос потеплел. – Но как женщина, как человек, в конце концов, я скажу, что не знаю. Не дай бог пережить такую утрату, как у вас, этого врагу не пожелаешь. Вам не у меня надо спрашивать.

– А у кого?

Агата мотнула головой в сторону серых гранитных плит.

– Вот у них. Спросите, хотят ли они, чтобы вы сдались или же жили с клеймом убийцы всю оставшуюся жизнь? Может, вы поймете, как бы хотели они.

Гербер отпустил руку Агаты и повернулся к могилам, а потом, сгорбившись, зашагал обратно, сел на скамью и потянулся к бутылке, открутил пробку, поднес горлышко к губам, но не выпил. Мы пошли прочь. Несколько минут Агата изо всех сил держала лицо, а потом вдруг разрыдалась.

– Ну, ты чего? – испугался я. – Агат, не плачь, я прошу, ну чего ты расклеилась?

– Я не могу, Стас, – всхлипнула она. – Это же такой страх – знать, что у тебя чего-то в этой жизни больше не будет. И это уже навсегда.

Спустя несколько дней наше негласное расследование было почти позабыто. Рутина захлестнула с головой, только успевай поворачиваться. Преступность не желала давать передышки, хотя дела по большей части были пустяковыми, вроде того двойного убийства по синьке. Но смерть – всегда смерть, и потому приходилось ловить убийц, искать улики, опрашивать свидетелей. Пару раз мое дежурство совпадало с Агатиным, и она неизменно была на высоте своего отточенного годами профессионализма. Но что-то продолжало глодать ее, иногда мне казалось, что я вижу ее заплаканной, хотя, может быть, она просто устала. Синяк на ее лице уже отливал желтушной зеленью и был почти незаметен.