Книга Клуб анонимных цариц, страница 101 – Алекс Винтер

Потом Агату вызвали в главк, где промучили целый день вопросами. Она вернулась злой и расстроенной, позвонила почти в полночь и предупредила, что едет мимо и заскочит обсудить произошедшее. Я вышел погулять с собакой, чтобы не разбудить лишним шумом родных, успокоенных свалившимся на голову счастьем: Лерку восстановили в институте, откуда уволили Кострова. Сестрица клятвенно пообещала не трепать языком, но мне в это очень слабо верилось. Больше никто восстановиться не пожелал, Костров сделал свое черное дело довольно давно, все пострадавшие девчонки уже как-то наладили жизнь и менять ее не хотели.

Агата въехала во двор, вышла из машины и помахала рукой. Я махнул в ответ. Она подошла ближе, держа в руках бумажную подставку с двумя стаканами кофе и пакет с пончиками. Пес посмотрел на пакет с надеждой, а потом жалобно заскулил. Агата запустила руку внутрь пакета.

– Нельзя ему сладкое, – предупредил я.

Агата выудила пончик и отщипнула маленький кусочек.

– Я чуть-чуть. Как можно не угостить такого милого песика?

– Милый песик потом покроется волдырями и будет чесаться… Ладно, вот этот кусочек дай, а больше не надо… Что там было на совещании?

Пес съел свою порцию и повеселел. Агата почесала его за ушами. Мы уселись на лавку. Я отпустил нашего старенького спаниеля с поводка, чтобы он побегал, но он никуда не пошел, одурманенный запахом выпечки, уселся рядом и привалился к ноге, позволяя себя чесать, и иногда поскуливал, намекая на продолжение банкета.

– Разговор с Гербером на кладбище посчитали чуть ли не диверсией. Правда, я не сказала, что была там с тобой, надеюсь, они не узнают и не будут докапываться, – раздраженно сказала Агата. – Из Турции прибыл мосье Лонго и изволил гневаться, пенял мне на непрофессионализм, хвастал, что операция была полностью санкционирована, а меня и Селима Курта якобы прикрывал Интерпол. Я напомнила ему про то, как меня средь бела дня похитили на улице, только тогда он заткнулся. Честно сказать, я так орала, что шеф дважды сделал мне замечание и просил успокоиться. Но дело, скорее всего, закроют.

– Почему?

– За смертью подозреваемого. Гербер умер. Я даже заподозрила самоубийство, но смерть признана естественной. Сердце. Бедный дядька. Все-таки он нашел свой выход. Потом меня скупо поблагодарили, выразили сожаление, что я не оправдала высоких надежд. Я попрощалась, плюнула Лонго на спину и позвонила Селиму. И знаешь что? Ибрагим Бояджи в тюрьме. Он был арестован вчера.

– Неужели ему предъявили торговлю людьми?

– Держи карман шире. Он убил свою жену, представляешь? Из ревности. Я все ломала голову, зачем Сонай Бояджи так напрягалась, зачем она вообще решила избавиться от Солнцева, ведь он увел их деньги. Селим говорит, Солнцев спал с Сонай, от нее он и узнал, каким бизнесом сам занимается негласно. Очарованная им, она проболталась, а потом, когда сообразила, что натворила, решила: к черту двадцать миллионов, лишь бы муж не узнал об измене. К сожалению, Солнцев тоже оказался болтлив, рассказал о несчастной Полине Гербер. Сонай сообразила, что девочка пошла на такую жертву из любви, ведь как можно было не соблазниться таким мужчиной? Она нашла отца Полины, взвинтила его, после чего велела действовать по плану. Возможно, не будь Сонай, Гербер бы и отступился от своего плана, ну или просто не смог бы угнаться за Солнцевым, ведь тот уже навострил лыжи в Канаду.