Книга Танец фавна, страница 109 – Елена Бриолле

– А как же иностранцы? Их уже много в Париже, они не хотят разделять наши ценности, живут и держатся вместе. Это не французы, это варвары! – крикнул лысый. Вся толпа подхватила последнее слово, и оно прокатилось эхом по всему двору.

– Варвары могут добавить в расу свежую кровь, но они не способны задать новый ритм ее развитию. И французская литература никогда не возродится из германских заимствований, – продолжил свою речь Моррас. – Конечно, варвары полезны. Их чувства сильнее, они более жестоки, и порой это даже вызывает отвращение. Они открывают себя, или, если говорить точнее, они открывают нас, и начинают думать, что в них тоже есть нечто, что принято называть «загадочной душой». Но за этой загадкой ничего не стоит. И варварское искусство заканчивается там же, где и начинается! Они не знают, что такое гармония. Нас заставляют любить уродство, лишь бы оно было оригинальным. Любителей такого искусства не волнует ни прошлое, ни числа. Все то красивое, что они случайно творят, связано с латинской или греческой культурой.

Я называю варварством все, что чуждо классической культуре, все чуждое не только сокровищам латинской и греческой традиции, но и высшей ступени развития человека. Варварство начинается там, где чувствительное животное отказывается от разумного поведения, предпочитая самому выбирать себе дорогу. Варварство начинается там, где сильные впечатления беспорядочно выливаются из наших душ в произведения искусства в самом неотесанном виде. Их жизнь коротка. Она длится не дольше одного модного сезона.

Я называю «варваром» слугу материального или, например, слугу процедур или инструментов своего искусства. Когда поэт начинает поклоняться рифме, а писатель живописному эпитету, когда оба ради формы готовы сами превратиться в амфоры, в подделки и словари самых распространенных рифм и метафор.

– Значит, русские балеты правильно разгромили? – крикнул незнакомец с перебинтованным ухом. Когда он повернул голову, Ленуар узнал в нем… Габриэля Астрюка! Сыщик не верил своим глазам. Что этот напыщенный импресарио делает сегодня на собрании? Да, это точно был он!

– Нет! Не все русские произошли от скифов. И пусть нас с ними разделяет пропасть, их культура выросла на греческой почве, на почве Византийской империи. Даже сам русский язык происходит от греческого. Этого у них не отнять. И я осуждаю нападение на русскую труппу в театре «Шатле». Сделав этот шаг, погромщики сами уподобились варварам, покушающимся на латинскую культуру. Варварство не может включить в себя цивилизацию, оно может только включиться, растворившись в ней. Не уподобляйтесь варварам, будьте достойными гражданами французской нации!

В толпе раздались сначала негромкие, а потом все более уверенные хлопки. Рогаж сплюнул и сказал своим:

– Эх, Моррас, Моррас… Надо действовать! Пока мы будем думать о том, кому мы уподобляемся, а кому не уподобляемся, иностранцы заменят нас на всех заводах!

– Да уж… – промычал в ответ старик.

– Землеройка правильно сделал, что не пришел сегодня на встречу. Он-то точно не отступит от своего. Он никогда не бросает то, что начал. Вчера у нас не получилось, сегодня он доведет свое дело до конца, – сказал Рогаж, совсем забыв о своей утренней робости. – Как думаешь, Ленуар, будут еще русские выступать сегодня в «Шатле» или уже нет?