Книга Красные скалы английской Ривьеры, страница 46 – Хельга Мидлтон

– Ты думаешь, что ее дилеры убрали? Харви?

– Нет. Харви она была нужна. Она ему такой рынок сбыта представляла – школа. Он же сам туда войти не мог. Возможно, у нее был конкурент. Кто-то еще хотел откусить от этого пирога.

– Непростая задача, – согласилась Оливия, – у тебя есть подозреваемые?

– Да. Все! Слушай, Оли, у меня тут еще возникла пара мыслишек. Как ты думаешь, почему Хикманн так поверхностно провел следствие?

Оливия начала правой рукой загибать пальцы на левой:

– Первое дело – это раз. Нет тела – это два. Том – их главный свидетель – самоустранился. Это три.

– Не уверена, что само, но… Я видела около фургончика Харви Айвана Грасса. Он явно покупал не бургеры. Ты не думаешь, что он как-то связан с Хикманном?

– Как-то связан? Какой же репортер не имеет своего полицейского? Эйлин, ты что, первый день на свете живешь?

– Нет, не первый. Но Айван уже давно не простой репортер, а главный редактор.

– И что из этого? Главный редактор не имеет права расслабиться – курнуть, например? Вон в Голландии уже давно марихуану узаконили. И в некоторых штатах Америки, и в Канаде тоже. Я давно хотела про это написать, но как-то руки не доходили.

– А что? Это версия. Хикманн служил в Афганистане. Вполне возможно, что он там и подсел на анашу. Сам покупать не может. Айван для него покупает, а тот ему информацию для статей сливает. Так сказать, услуга за услугу.

– О! Нет-нет-нет! Вот эту жилу ты, пожалуйста, не копай. Оставь ее мне. – Оливия, все еще держа три пальца загнутыми, подняла руку вверх и уперла в Эйлин свободный указательный. – И вообще, ты пропажу Лиз расследуешь или борешься с картелем? Знаешь, Эйли, ты определись с задачами! И не лезь на чужие территории.

– Именно. У закона нет чужих территорий! У закона – всего одна территория! – в запале почти выкрикнула Эйлин и осеклась, – Ой, что-то я не то сморозила.

– Да нет. Ты все правильно сказала. У закона одна территория.

Обе девушки прыснули от смеха.

* * *

Оливия первой вернулась к разговору.

– Чем еще озадачишь?

– Знаешь, Оли, я вчера к заливу ездила. Утят наблюдала. Думала. Про семью. Про взаимоотношения. И закралась мне в голову еще одна мысль.

Оливия даже подалась вперед.

– Что? Всего одна?

– Тебе бы только посмеяться надо мной. Правда. Мы вчера с отцом разговаривали. Редко у нас это получается, но иногда… Он такой любящий, такой заботливый. Причем он никогда не выделял в своей любви кого-то из нас больше или меньше. Я имею ввиду… Мне вдруг показалось, что, может быть, мы с Мартином и не сводные брат с сестрой, а полукровки.

– Интересный поворот мыслей. А в чем проблема? – удивилась Оливия. – Любишь ты, Эйли, все усложнять. Сомнений сонм… – это у поэтов, а у нас, у простых смертных, такое проверить легче легкого.

– Завидую твоей легкости и здоровому цинизму, – усмехнулась Эйлин.

– Завидовать нечему. Просто пока ты ко всяким олимпиадам готовилась и в специальные учебные лагеря ездила, я осваивала науку улицы. А на улице все просто: кто быстрее, ловчее и нахрапистее – тот и победитель.

Она вдруг легко вскочила с диванчика, метнулась в глубь дома на кухню и вернулась со своим рюкзачком под мышкой, на ходу разворачивая пластиковый зип-лок-пакетик.

– Ну-ка, плюнь вот сюда. Плюнь, плюнь, собери слюну и плюнь. – Она приставила пакет прямо к носу Эйлин. – Вот молодец, а теперь неси расчески Генри и Мартина.