Книга Глубокие тайны Клиф-Хауса, страница 109 – Хельга Мидлтон

Анна сидела в кресле у того самого разбитого окна. Обычно она проводила в кресле время, читая. Но в этот раз у нее на коленях лежала не книга, а кукла-голыш. Меня поразил вид этой куклы. Она была какая-то красно-синяя. Ножки для куклы слишком длинные, свисали у Анны с колен, и между ними были явно видны половые признаки младенца-мальчика. Рядом с креслом стояла Надин и, отвернувшись от сестры, аккуратно собирала с подоконника куски разбитого стекла.

Услышав мои шаги, она обернулась и спокойным голосом сказала:

– Извините, миссис Колд, это всего лишь моя оплошность – я не удержала раму, когда закрывала окно.

– Какое, к черту, окно! Это что еще такое? – В ту минуту я не поняла, отчего не могу дышать – от быстрого бега по лестнице или от ужаса увиденного.

Надин как ни в чем не бывало вежливо улыбнулась:

– Не беспокойтесь, миссис Колд. Я принесла его Анне, чтобы она попрактиковалась в уходе за младенчиком. Ведь уже год, как Генри вернулся, а у них все еще нет ребеночка. Думаю, что Анна боится забеременеть, так как не знает, что нужно делать с малышом. Она же не имеет представления ни о том, как купать, ни как пеленать. Вот, я принесла этого, – она кивнула на колени сестры, – показать, как надо ухаживать за новорожденным.

– Но… но… но… – слова никак не могли сложиться у меня в голове, – но ведь он мертв!

– Да. Мертв. Не могла же я ей сразу доверить живого. Врачи тоже, знаете ли, сначала на мертвяках практикуются, прежде чем живого человека разрезать.

– Что-о-о? – Услышанное не укладывалось у меня в голове. – Ты принесла мертвого младенца сестре, чтобы она попрактиковалась и не боялась родить ребенка?

– Ну да. А что тут такого?

– Надин! Ты или сумасшедшая, или монстр! – От гнева и ужаса у меня закружилась голова. Я опустилась на край кровати. Я не могла дышать. – Надин, немедленно – ты меня слышишь?! Немедленно забери его и отнеси назад, где взяла, – только и смогла проговорить я. – Анна, пожалуйста, отдай ей ребенка.

– Нет, – сказала Надин и снова отвернулась к окну, продолжила собирать осколки. Они мелодично позвякивали в тишине комнаты.

– Или ты немедленно избавишь мой дом от этого… ребенка, или сама никогда больше не переступишь его порог! – Я не узнавала свой голос.

– Хорошо, – согласилась Надин, – как скажете. Только не сейчас. Я верну его в госпиталь ночью. Когда там мало народу. Не могу же я его публично снова в кроватку положить. И вообще, может быть, мы его просто похороним где-нибудь в укромном месте?

– Что? Мы? Мы его похороним? Нет, ты точно сумасшедшая.

– Зря вы так расстроились. Он же все равно был мертвый, когда я его взяла.

«Вон! Ты монстр! Ты… ты… не человек, не женщина!..» – слова ярости толпились у меня в голове, но я не могла их произнести. В горло как будто впился шип терновника.

Я ушла в свою комнату и провела остаток дня в молитвах. Я молила Бога принять душу мертвого малыша. Я молила Бога вернуть разум Надин и не отнять его у Анны. Еще я просила Господа нашего Бога дать мне силы пережить все это.

К вечеру, когда Генри вернулся из пивоварни, Джефри уже вставил стекло в окно их спальни. К ужину Анна спустилась заспанная. Очевидно, Надин перед уходом дала ей какое-то успокоительное. У меня не было ни сил, ни желания выяснять какое.

На вопрос Генри «Ужинает ли Надин с нами сегодня?» я спокойно ответила, что нет, ее вызвали в госпиталь на внеочередное дежурство.