Книга Глубокие тайны Клиф-Хауса, страница 19 – Хельга Мидлтон

– В таком случае Габби – это единственный если не свидетель, то источник информации о том, кто жил в доме, кто навещал, что вообще происходило в то время. Как я понимаю, твой дед еще был жив.

– Да. Тридцать лет назад жизнь в доме кипела, но, к сожалению, единственный свидетель тех дней ничего не помнит. Поэтому полиция собирается опрашивать всех бывших и нынешних соседей и дальних родственников.

– А отец и Дороти? Они что? Они приедут? – Оливия подняла свою чашку к губам и несколько раз подула в нее.

– Нет. Дороти вчера звонила. Отец перенервничал, когда узнал о находке, и у него случился приступ гипергликемии. К нему два раза приезжала скорая. Сахар не снижался. Его здоровье очень беспокоит Дороти, и о полете не может быть и речи.

– Ну, если полиция увязнет в этом деле, они сами к нему слетают.

– Этого Дороти тоже боится. Любые расспросы могут его снова взволновать. – Эйлин поставила чашку на стол и взяла в руки телефон. Заглянула в экран – нет ли новых сообщений.

– Если Генри к этим смертям никакого отношения не имеет, то и волноваться не о чем. – Оливия наконец перестала дуть на кофе и сделала глоток.

– Оливия, ты себя слышишь? Ты это о моем отце говоришь! Да он мухи не обидит!

– Никогда не говори «никогда», – парировала Оливия.

Эйлин так посмотрела на нее, что та даже сжалась под взглядом подруги.

– Ладно, спасибо за завтрак. – Оливия встала из-за стола. – Если хочешь, я могу поискать в архивах редакции. Если, как ты говоришь, в доме знаменитого пивовара что-то и происходило тридцать лет назад, журналисты и тогда были журналистами. Что-то должно отразиться в газетах.

– Спасибо. Я тоже поищу – здесь, в доме. Должны существовать какие-то письма, фотографии. Не могла же Габби забрать все в «Тихую обитель».

– Хорошая идея. И мой тебе совет: если этот бобер опять появится около дома – сразу же звони в полицию.

– Не бобер, а барсук. Я так его прозвала, – усмехнулась Эйлин.

– Без разницы. Могу тебе точно сказать, что среди известных мне журналюг такой зверь не водится. Значит, – она подняла указательный палец, – он не местный. Наших я всех знаю, либо, – к указательному присоединился средний, – у него личный, а не публичный интерес. А вот к тебе ли, к скелетам ли в твоем доме – это пусть полиция выясняет. Comprends?^[8]

– Да поняла я, поняла. Что тут непонятного?!

Детектив-сержант Люк Маккензи за годы работы в полиции выработал собственный стиль езды. Он ни разу не превысил скорость, ни разу не занял правый ряд при свободном левом, всегда заранее включал поворотники и плавно тормозил, совершая маневр. Правда, он был немного хулиганом. Находясь за рулем служебной машины, ехал всегда на пару миль медленнее, чем требовали правила, повергая тем самым водителей автомобилей, следующих за ним, в ярость и панику. Ни у кого не хватало духу погудеть «заторможенному» полицейскому и уж тем более обогнать.

Его напарник Билл Смит, молодой детектив-констебль, не возражал против такого стиля езды, даже приветствовал его. Можно было не бояться расплескать кофе и спокойно прокручивать ленту сообщений в телефоне, чем Билл и занимался всю дорогу от Плимута до «Тихой обители».

Полицейские вышли из машины. Они еще только поднимались на крыльцо центрального входа, а дверь перед ними уже распахнулась, и Маргарет Фостер с порога начала извиняться за отмененный два дня назад визит.