Книга Глубокие тайны Клиф-Хауса, страница 87 – Хельга Мидлтон

– Если честно, я только сейчас узнала, что он был кинооператором и снимал хронику той войны. Я и сама не против взглянуть на тот материал.

– Думаю, тебе не понравится такое кино.

– А ты откуда знаешь, что мне нравится, а что нет? – Ее задел его снисходительный тон.

– Эйлин, я служил в Афганистане. Я знаю солдатскую жизнь. Поверь мне, никто в здравом уме, если только он не маньяк или извращенец, не захочет смотреть хронику тех событий.

– И что?

– Если твой визитер так жаждет завладеть этими фильмами, значит, он банально боится.

– Чего?

– Того, что в них можно увидеть.

– Кажется, я начинаю понимать. – Она приподнялась со стула и снова села. Удобно откинулась на спинку. – Там есть какой-то компромат на него? Извини, я мало спала прошлой ночью и много съела сегодня утром – голова не варит.

Он пристально посмотрел на нее:

– Надеюсь, и то и другое доставило тебе максимум приятных ощущений.

– О да! Особенно кофе с корицей.

Он отвел взгляд и сделал вид, что ищет что-то в бумагах на столе.

Эйлин сказала, как бы размышляя вслух:

– Кажется, я знаю, что я сделаю.

Он нахмурился. Она увидела тот самый белый шрамик над бровью, и ее бросило в жар.

– Я позвоню ему и скажу, что нашла пленки.

– Молодец, Эйлин! Тепло, тепло, почти жарко и… Что дальше?

– Я скажу ему, что готова их продать. Попрошу за них огромный выкуп. Мне кажется, что такой метод лучше всего подойдет. Он будет считать, что мы повязаны одной веревочкой… Грабитель и шантажистка.

– Браво! Жарко, очень жарко. Ему, по всей вероятности, понадобится какое-то время для того, чтобы собрать нужную сумму выкупа, а мы тем временем проработаем план засады. – Джим говорил не глядя на нее, как будто размышлял вслух.

– Ты все-таки хочешь его посадить?

– Ну, для начала – поймать. А дальше… посмотрим. Или пусть и дальше влезает в окна чужих домов и беспрепятственно угрожает ножом их жильцам?

– Как докажешь? – Она оживилась. От предстоящей игры появился азарт.

– А это уж от тебя зависит. Ты у нас адвокат. Сможешь разговорить его так, чтобы он сам во всем признался? А мы эти переговоры запишем. – Он снова перелистнул какие-то бумаги на своем столе.

– Одна проблема… – начала она. Он молча смотрел на Эйлин, ожидая продолжения. – Я отдала визитку этого придурка детективу Маккензи. Ты хочешь забрать это дело у него?

– Нет. Мы возьмем твоего лже-частного-сыщика за другое дело. Ты затем сюда и пришла. – Он приложил палец к губам и поднял глаза к потолку, где находился пожарный детектор дыма.

Она кивнула.

Джим громким официальным голосом произнес:

– Вот, мисс Колд, вам бумага и ручка. Пишите заявление о вчерашнем вооруженном нападении на вас в вашем собственном доме. Я позабочусь о том, чтобы и отпечатки пальцев на перилах лестницы, и следы ботинок на подоконнике были как следует собраны и запротоколированы.

Она понимающе кивнула и склонилась над листом бумаги. Не успела начать писать, как поверх чистого листа легла ксерокопия газетной заметки. Эйлин быстро пробежала глазами строчки статьи и в недоумении посмотрела на Джима. Он снова тихо, одними губами прошептал: «Ш-ш-ш», – а вслух довольно громко сказал:

– Отлично. Вот вам расписка в принятии заявления. Возьмите ее с собой. Я провожу вас до поста дежурного.

Подавая дежурному регистрационную карточку посетителя, он сочувственно похлопал Эйлин по плечу и громко, на всю приемную, сказал: