Книга Картина с убийством, страница 17 – Юлия Евдокимова

Саша и Никколо сели за свободный столик у окна и пролистали меню.

Брускетты с помидорами и жареными оливками и капоколло — вяленая шейка как антипасто, странгоцци- умбрийская паста, похожая на феттуччини, с трюфелем из Норчи и сливочным маслом, знаменитое вино Сагрантино ди Монтефалько по очереди появлялись на столе. Аромат трюфеля, который официант натер над пастой на специальной терке, окутал терпким облаком.

Вместе с вином на столе появился кувшин с красным напитком, в котором плавали палочка корицы и кусочки фруктов.

— Мы готовим этот напиток из смеси сока белого и красного винограда, добавляем чуть-чуть фруктов. Он очень популярен, мы сами его придумали и называем Sangria Vergine, девственная сангрия. Не все туристы, тем более паломники, хотят пить вино, а вода- это скучно.

Обед закончился, уже подали кофе, когда к их столику скользнула девушка в джинсах и кожаной курточке, с темно-русыми волосами, волной спадающими на плечи. Девушка была настолько красива, что даже у Саши захватило дух. А Никколо… он выглядел так, словно его только что ударила молния.

Полковник молчал и пялился на незнакомку, пришлось Александре поинтересоваться, чем они могут ей помочь.

— Мне очень нужно с вами поговорить.

— Мы знакомы? — Наконец выдавил Никколо.

— И да, и нет.

У девушки была идеальная кожа, черты лица, словно нарисованные художником Эпохи Возрождения, идеальная фигура. Вот как, как появляются на свет настолько прекрасные создания?

— О чем вы хотели поговорить? Может быть, кофе? Мы как раз закончили обедать.

— О… наверное, нет, мне неловко… я займу всего лишь несколько минут вашего времени.

— Три кофе! — Махнул официанту Никколо. — Но… я все же где-то вас видел.

— И я тоже, — подумала Саша, лицо девушки казалось знакомым, но она никак не могла вспомнить, где ее видела.

Щеки незнакомки порозовели, от чего она стала еще прекраснее.

— На самом деле мы встречались позапрошлой ночью…

— О, как! — иронично подняла брови Саша

— Вы… — глаза Никколо округлились. — Вы — монахиня?

— Не совсем. Я не принимала обетов, но скоро собираюсь их принять. Я послушница.

— Как вас зовут?

— Аньезе.

— Сестра Аньезе?

— Нет, просто Аньезе. Я же сказала что не принимала обетов.

Если Никколо продолжит пялиться на Аньезе, не говоря ни слова, они так ничего не узнают. Придется брать дело свои руки.

— Так о чем вы хотели поговорить?

— Я была очень предана матери-настоятельнице. Она мой наставник не только в духовной но и в повседневной жизни. Она всегда была рядом с нами и готова помочь. Но…

— Но?

— Но управлять монастырем не просто, порой приходится принимать решения, которые расстраивают других людей. Даже в монастырях бывают недоразумения и споры, и еще решения вышестоящих, с которыми приходится мириться… Не все к такому готовы.

— И не все искренне любили Марию-Серафину?

— Да, но это нормально, монахини живые люди а не роботы. Но никто не мог бы ее убить… я очень надеюсь… не смею об этом думать… Вы же знаете о краже?

— Картины, появившейся ниоткуда, исчезнувшей в никуда и оставившей труп. Простите…

— Она стоит больших денег.

— Это эскиз.

— Не совсем так. Это самостоятельная картина, и неизвестная работа Пинтуриккьо стоит очень дорого.

— С чего вы взяли?

Щеки девушки снова порозовели.

— Я случайно услышала разговор матери-настоятельницы по телефону.