Книга Ожог Крапивы, страница 98 – Галина Чередий

— Согласен. Готов участвовать.

— Зону потоптать приспичило? Это тебе не бомжа безымянного в подворотне пристукнуть.

— Бомж мне ничего хренового в жизни не сделал …

— Кончай хохмить, Крапива! Заказать можно в наше время кого угодно, завалят так или иначе. Но опять же, мразь такого уровня завалить — не до ветру сходить, концы будут. А за этим мудаком серьезные люди стоят, придут спрашивать однозначно за что и почему. И что я скажу? Единственную дочь к такому точно приплести не позволю, хотя по все понятиям прав буду.

— Тогда только я и остаюсь, — хотел пожать плечами, но скривился от боли. Моравский обернулся, уставившись опять пристально.

— А скажи ты мне, Крапива, скольких людей тебе завалить в жизни пришлось? Не в махаче, которые вы с дружком на районе устраиваете, а хладнокровно и по плану?

Ни скольких, но один раз было же очень близко. Но рассказывать я не собирался, потому что опять же — не только моя тайна.

— Значит так, тему закрываем, Антон Крапивин. И чтобы никому ни слова. Не было у нас этого разговора никогда и ни о чем я не догадываюсь, ясно?

— Понял, не дурак.

— Все, куда ты там шел по ночи?

— Пожрать.

Моравский глянул на часы на каминной полке, что показывали второй час ночи и впервые едва заметно улыбнулся.

— Ничего идея. Вот и пойдем пожрем.

— Привет, Танюха! — незнакомый хриплый мужской голос со спины застал меня как раз в момент смачного такого зевка. — Как тут у нас обстановка?

Рот я, само собой, рукой прикрывала, но все равно ощутила неловкость, как будто поймали меня за чем-то непристойным.

Проснулась около восьми утра и хоть вставать не хотелось, но снова уснуть не выходило. Антон спал рядом, и я почувствовала себя немного виноватой за то, что вчера рухнула тут бревном, даже не предложив ему помощь в раздевании. Он может не хотел в одетым спать, а самому неудобно с одеждой управляться. Я вот точно чувствовала себя дискомфортно после такого сна, хотя с вечера отключило буквально моментально и, как понимаю, обоих.

Сходила в душ, привела себя в относительный порядок, Антон же продолжал крепко спать. Встала у кровати, глядя на него. Бинт повязки на голове выглядел уже несвежим, наверняка нужно будет поменять, а я не то, чтобы умею такое. Брови он чуть хмурил и надо же, только сейчас я обратила внимание на лёгкую, явно ломаную горбинку на его переносице. Раньше, глядя на него в основном снизу вверх из-за разницы в росте, я ее почему-то не замечала. Как и двух белесых полосок шрамов на макушке и виске, что сейчас четко были видны в коротком ёжике волос.

Синяки под правым глазом и на скуле налились оттенками густо лиловыми, но отек спал. А ещё у него ресницы почти рыжие, короткие, но очень густые, правая бровь на излете раздваивается слегка, так что, тоже там шрам похоже. Светлая щетина на щеках и подбородке стала ещё чуть длиннее и остро захотелось снова, как вчера, обхватить его лицо и ощутить ее ладонями, а вместе с ее колкостью и снова почувствовать то самое, щемящее и никак не названное, то такое … наше.

Интересно, а Антон его почувствовал? В смысле, так же как я? Ведь у меня уже был опыт, когда я думала, что чувства общие, что они по умолчанию едины, а вышло… что вышло. Наверное нормальные люди говорят о таком, выясняют как-то сразу, что же это между ними. Даже фыркнула этим своим мыслям. Где я и где нормальность? Да и опять же, учитывая мой опыт с Робертом, слов между нами было ого-го сколько, нежных, красивых, обещаний вагон. И что? Куда вся красота подевалась? И вообще, пора изгонять Роберта из себя, как демона.