Книга Ожог Крапивы, страница 99 – Галина Чередий

Так что, я тряхнула головой, прижала пальцы к своим губам, потом едва-едва коснулась губ Крапивы, позволяя себе уже откровенно любоваться им, вот таким, какой есть, небритым, с синяками, отступила от кровати, прихватила свои ношеные вещи и пошла искать местную прачечную. По дороге встретила Татьяну. Она вещи у меня забрала и позвала завтракать, на этот раз не в пафосную столовую, а на просторную светлую кухню. Тут меня и застало явление.

— А вот и наш Лешенька пришел! — обрадовалась хлопотавшая у плиты Татьяна, нисколько не напрягаясь от фамильярности визитера. — Завтракать будешь?

Лешенька оказался персонажем весьма колоритным, надо заметить. Высокий жгучий брюнет, не уверена, что не крашеный, с волосами ниже плеч, густо подведенными черным светло-серыми глазами, ещё какими-то черно-бордовыми рисунками на обеих щеках и подбородке. Слегка потертая косуха со множеством заклёпок, кожаные штаны, футболка с рожами размалеванных рокеров, напульсники с шипами, высокие ботинки-говнодавы на модном протекторе и обитыми железом носком и пяткой, все, само собой, черного цвета. Ну и поверх сего натюрморта куча цепей разного плетения, на которых болтались разные подвески немалого размера и, предполагаю, веса.

— О, а это у нас новая дядина чикса? А эта… как ее… Ириша уже все? — бесцеремонно обшарил меня взглядом вновь прибывший. — И он же у нас по блондинкам обычно.

Татьяна охнула, всплеснула руками и хотела что-то сказать, но я не опередила.

— Привет, Лешенька, — сказала, окинув сие неформальное чудо ответным бесцеремонным взглядом. — Я — Алиса.

— Из страны дураков? — тут же фыркнул он.

— Лешенька, Алиса — дочка родная Павла Николаевича. Нашлась! — наконец пояснила Татьяна.

— Чего? — носитель кожи и цепей вошёл таки на кухню, чтобы рассмотреть меня поближе. — Какая ещё дочь?

— Ну говорю же — родная. Позавчера помнишь поздно вечером к хозяину приехала Виола Александровна? Ну так вот. Двадцать лет назад у них с Павлом Николаевичем любовь была, а потом закрутилось, судьба развела, расстались, потерялись, и он ни сном, ни духом, а вот вчера познакомились.

— Танюх, ты чё, опять сериалов своих пересмотрела? — нахмурился озадаченно парень, продолжая меня рассматривать. Я тоже фыркнула, давясь смешком, потому что в изложении Татьяны это и правда выглядело каким-то глупо-сериальным, хоть я и не любитель такое смотреть. И так-то никто особо не терялся, если бы искать было желание, давно бы нашли.

— Лешенька, а тебя в детстве не научили со старшими уважительно разговаривать? — спросила я нахала.

— Лекс, — поморщившись, поправил меня Лешенька, подошёл к столу, цапнул с моей тарелки сырник, запихнул в рот и прошамкал. — Фто, ты ф натуре дофка ефо? Тофно-тофно?

— Лешенька, да что же ты…! — всполошились Татьяна, я же пожала плечами и от души хлопнула по его лапе, потянувшейся опять к моей тарелке.

— Копыта немытые убрал! Откуда мне знать, куда ты их до этого совал.

— Ай! — тряхнул он кистью, отскакивая от стола и вдруг заявил, — А чё, похожа прямо, — и снова обратился к женщине. — Тань, а Николаевна в курсе уже?

— Не знаю, Лешенька, Павел Николаевич не станет же передо мной отчитываться.

— Дочь родная… наследница значит… — пробормотал Лекс, задумчиво почесал щеку, и его размалеванная физия при этом приобретала все более злорадненькое выражение. — Прикинь, а, Тань? Это же теперь …