Книга Измена. Не возвращай нас, страница 76 – Анна Томченко

— У нас нехватка мест. Все платные палаты переформированы.

Я на это скрипела зубами, мне не оставалось ничего, кроме как пытаться исправить эту ситуацию непосредственно самой. И да, я качала второго ребёнка. А потом не выдержала, и когда, уложив мальчика, набралась злости, я подошла и, присев на кровать соседки, тряхнула её за плечи.

— Ты что творишь? — произнесла я нервным голосом, срывающимся голосом. — У тебя ребёнок плачет, ты лежишь, как не в себе.

Она безучастно смотрела на меня пустыми глазами.

— Как тебя зову. — спросила, выдохнув, я потом включила ночник и, присмотревшись к изголовью, увидела бейджик: Самойлова Алевтина Васильевна, двадцать шесть лет. — Аля, приди в себя, у тебя ребёнок кричит, приложи его к груди.

— Я не могу, — тихо сказала девушка. Мне захотелось втащить ей оплеуху.

В смысле она не может? Это её ребёнок, она его носила девять месяцев под сердцем. В смысле она не может?

— Я жить не могу, — сказала она, тяжело выдохнув. — Он обещал, что поможет мне. А сам не приехал. Даже когда я написала о том, что у меня начались схватки.

Обманул. Ему ни я, ни ребёнок не нужны. Надо было отказ написать.

Я прикрыла глаза и тяжело покачала головой, а утром, когда появился Олег я уже была взвинченной и на его вопрос в чем все-таки дело, я зарычала:

— От ребенка отказаться хочет эта дура.

Олег поднял на меня глаза, стараясь найти в них ответы на вопросы, которые еще не прозвучали.

44.

Варя

— Я все понимаю. Сейчас ты острее, чем надо, реагируешь на такие темы, но тебе не кажется, что ты слишком многого требуешь от людей, сколько ей двадцать, двадцать пять? — мягко уточнил Олег.

— И у меня в этом возрасте уже был ребёнок, поэтому я не требую от кого-то чего-то невозможного, но я не могу спокойно смотреть на то, как у неё ребёнок захлёбывается слезами, орёт от голода.

— Я попрошу перевести тебя в другую палату.

Я бросила на мужа злой взгляд. И он понял, что не надо меня никуда переводить. А самое главное, я в его глазах прочитала какой-то страх, как будто бы он подумал о том, что если мальчик отказник, то я…

Да нет, бред.

Мне просто показалось.

На самом деле, мне просто показалось. Ничего такого в его глазах не было.

Олег приезжал каждый день, он иногда отказывался даже уезжать, стараясь мне помочь, потому что Катя была слабенькая, она была намного меньше, чем Лина, и первая моя реакция была, когда её привезли, я оторопела от страха, потому что в моём представлении новорождённые более крупненькие, такие со складочками, которые наполнены таким мягким жирочком.

Катя была не такой.

Катя была махонькой, крохотной, мне казалось, что у неё ручки-веточки и пальчики кнопочки. Меня это очень сильно пугало, намного сильнее, чем Олега, потому что Олег брал её на руки, а я брала и переживала, что могу ей навредить, сделать что-то болезненное.

Пожилая медсестра, видя это, усмехалась, пряча улыбку, а потом сетовала о том, что и не таких выхаживали, ещё здоровее были доношенных, и зря я вообще боюсь, уже столько времени ребёнок пролежал в неонатологии, точно окреп.

И самое удивительное, что невролог, которого к нам пригласили на десятый день, не заметила никаких отклонений или ещё чего-то.

— У вас чудесная девочка, очень здоровая. У неё вообще нет ни гипоксии, ничего.

Да, со временем мы будем смотреть, наблюдать за всем этим. Все-таки недоношенные дети они более уязвимы, но я считаю, что это идеальный результат, несмотря на то, в каком состоянии вы рожали.