Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 62 – Анна Томченко

Сейчас я обязан ей вернуть этот долг.

— Господи! Пошли только вместе, пожалуйста. Я тебя прошу. Только вместе.

Она соскочила с меня, игриво поскакала по коридору, а я как бешеный зверь, двинулся следом.

И вот встань под душ, расслабься. Так нет.

Первая банка.

Вторая.

Третья.

Мочалка.

И это было приятно. Она умела делать приятно так, что у меня кости плавились, позвоночник куда-то падал ниже задницы и вообще все было идеально. Но это уже было не то. Это уже было не то желание. Не то влечение. Не тот вайб.

Мне вот нравилось именно спонтанно. Мне нравилось жадно.

Я всегда был жадным до неё. Я понимал, что упаси Боже, в районе моей Тины появится какое-то безобразное нечто. Меня не остановит ни то, что я уважаемый бизнесмен, ни то что у меня разрешение на ношение оружия есть и из-за этого я его храню только в сейфе. Меня не остановит ни то, что я отец двоих лосей.

Нет.

Меня ничего не остановит. Я просто в грязь вмешаю этого чувака и все.

Это была не ревность. Это было жадное ощущение своего. Это моя женщина и никто даже косо взглянуть не мог на Устинью.

И пока её танцы с мочалками, банками и всем прочим закончились, меня соответственно уже переклинило. Я уже чувствовал себя раздавленной пюрехой, потому что она меня расслабила. А когда ты расслаблен, не бывает вот этого ощущения невозможного желания. Самые яркие эмоции всегда приносит напряжение. Самые яркие чувства— это страсть и все, что с ней связано.

Но Устинья была другого мнения.

Вот я расслабленный. Вот я на кровати. Вот она вокруг меня вьётся.

Но я уже не хотел так!

Это вымораживало!

И настолько мне стало не по себе от этого, что ни о какой постели уже речи быть не могло. Я не был уверен, что я из состояния пюрехи могу снова вернуться в состояние дикого зверя. Зачем?

Мне было так по кайфу.

У меня падал тестостерон в этот момент, но при этом вырабатывался жуткий окситоцин. А на окситоцине не будет такого, что тестостерон будет фигачить по мозгам. Но именно тестостерон — мужской гормон. Он отвечает за желание. Как только на мужика попадает окситоцин, он становится булочкой.

Я пытался с ней говорить. Я пытался ей это объяснять, но Устинья будучи медиком, смотрела на меня как на больного. А я знал, что такая фигня бывает, потому что у меня начальник охраны женат был на каком-то враче нутрициологии и в какой-то момент она посчитала, что ему недостаточно окситоцина.

Начальник охраны.

Ну, мы все прекрасно понимаем, что это мужик военной закалки. Что у него тестостерон там бьет по мозгам ого-го как. И вот он в какой-то момент начинает превращаться у меня из брутального цепного пса, в комнатную чухуахуа.

— Дава! Ты что? Где ты? Понимаешь, что ты вообще-то здесь не зефиром торгуешь?

Дава пожимал плечами.

Я это все объяснял Устинье, но она не понимала меня. Не слышала меня.

Ну и соответственно каждый раз, когда я видел, что она делает тест, а тест отрицательный, я понимал, что что-то не то. Вот все не то. Начиная с постели нашей и заканчивая тем, что мы никак не можем завести ребёнка.

Я посчитал, что проблема во мне настолько большая и невозможная, что собрался и пошлёпал к своему урологу.

Да!

У мужика после сорока лет просто обязан быть в арсенале, помимо юриста, адвоката и бухгалтера, ещё и уролог.

— Ну давай сдадим спермограмму.

— Давай. — Согласился я и почувствовал что-то такое неприятное. Потому что хорошо, когда тебе двадцать лет, двадцать пять— у тебя в принципе самый пик.