Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 94 – Анна Томченко

Это было дерьмово.

Но ещё дерьмовее осознание, что грешникам, прелюбодеям никогда возмездие не приходит прямо, оно всегда бьёт по касательной. Заставляет мучиться, загибаться от боли за что-то дорогое и бесценное.

Назар связался с Израилем. Они обещали дать полное заключение, меня трясло при мысли, что у моего сына ребёнок может не выкарабкаться. Хороший же брак. Софка глупая в силу возраста. Ну хорошая же. И поддерживала Назара во всем. На Устинью немного похоже даже. Только Устинья никогда поспешных решений не принимала, она всегда вынашивала идеи и мысли, доводила их до абсолюта. И уже потом выносила на всеобщее обозрение.

Софа, видимо, ввиду молодости не могла способна на такую аналитику.

Доехав до дома, я с трудом заставил себя переключиться. Вытащил документы с работы, все, что мне скидывал на данный момент гендир. Паскудно было. И дерьмовее всего, что вот такая ситуация возникла, а я ни на кого не мог положиться. Значит, все я делал неправильно, все в моей жизни шло через жопу.

Телефон завибрировал и я, увидев номер Галины, сморщился.

— Что? — Хрипло спросил я, уже от самого факта разговора приходя в бешенство, что непонятного было в моих словах о том, что она должна решить проблему. Я не собираюсь никак потакать дурацким капризам и мечтам.

— Я завтра тест днк буду делать, — произнесла она с каким-то сомнением. А меня всего перетряхнуло.

— Слушай сюда, рыжая, тест днк ты должна была делать, пока я добрый был. Теперь меня не трахает чьего ты ребёнка носишь, как ты его носишь. Понимаешь, чтобы не оказаться в разных пластиковых пакетах, меня удовлетворит результат того, что ты будешь лежать после аборта в больничке, и все. Мне плевать, кого ты там носишь. Моего ребёнка, не моего. Неужели ты настолько тупа, что не понимаешь элементарных вещей? Мне дети от непонятно какой телки, которая даёт в сортире, не нужны. Ты немного заигралась, думая будто бы дядя Адам сопли распустит от самого факта, что от него кто-то залетел, глупо.

— Я… Ты понимаешь, я.

— Я не собираюсь ничего понимать. У тебя время в часиках кончается. Давай договаривайся на аборт.

Адам

Рано утром следующего дня отправился к Градову.

Господи, такой странный человек, который хуже тургеневской барышни: сегодня могу, завтра не могу и встретиться с ним было достаточно проблематично.

Когда я приехал в его офис, поднялся на этаж, то ещё проторчал какое-то время в ожидании, и только потом меня пригласили.

— Добрый день, Павел Анатольевич. Если я не ошибаюсь, — я протянул руку. Градов ответил на рукопожатие.

— Адам Фёдорович. Наслышан.

— Но ещё, подозреваю, не только наслышаны, но и осведомлены количеством имущества, которое у меня есть, — усмехнувшись, присел я напротив Градова.

— Однозначно, но вы зря приехали.

Я вскинул бровь. Градов был каким-то странным чуваком, какой-то весь нахохленный, и было чувство как будто он холеру перенёс, кожа тускло-серая, взгляд недовольный, пробирающий до костей, но мне было не впервой общаться с такими людьми, в конце концов, где наша не пропадала, наша не пропадала везде.

— А вы не первый и не последний раскаявшийся муж, который решает приехать ко мне и попытаться договориться с миром.

А я развёл руки в разные стороны.

— Я не пытаюсь с вами договориться. Вот в чем вся ситуация, Павел Анатольевич. Я приехал обсудить, как нам лучше построить процесс раздела имущества по той простой причине, что если вы отец, вы должны меня понимать. Одна часть уйдёт моей жене, которую она быстро передаст сыновьям, только сейчас я сижу и понимаю, что этих двух оленей допускать до бизнеса нельзя, я готов пересмотреть стоимость моего бизнеса относительно недвижки. Предположим, возможно, счетов, да, скорее всего, именно так. Пусть я отдам то, что можно заработать, но не надо распоряжаться тем, на чем можно сделать эти деньги.