Книга После развода. Бывшая любимая жена, страница 99 – Анна Томченко

Я вышла из ванной, кутаясь в большой махровый халат и переступила с ноги на ногу, наблюдая за тем, как Адам медленно ходил по кухне, переставляя чашки с одного места на другое. Под крышкой сковороды закипал мой омлет. Услышав шорохи, Адам бросил на меня цепкий взгляд.

— Идём. Проходи. — Сказал он усталым голосом.

— Почему ты не спал? — Задала логичный вопрос.

— Знаешь, как-то дерьмово спится. София. Ты. Мать. Родион. И я в основании этой пирамиды.

Я поджала под себя левую ногу, стараясь спрятать ступню, чтобы не мёрзли пальцы. Запахнула халат. Благо дело он принадлежал бывшему мужу, поэтому меня можно было три раза в него обернуть.

Адам поставил передо мной тарелку. Следом появилась чашка.

— Ну надо же что-то делать. — Тихо произнесла я, пробую на вкус свежую рукколу в лимонном соусе.

— Надо. Я уже сказал Назару, что надо делать и с кардиологом говорил. Отправил в Польшу материны анализы, заключения и все в этом духе. Поэтому пока что нам остаётся только ждать. Ну и делить имущество. — И произнеся это, Адам пожал плечами. — Я вчера говорил с Градовым. Мне кажется, мы с ним смогли прийти к решению, что стоимость бизнеса будет исчисляться недвижкой, счетами и как-то так.

Я почему-то смутившись, отвела глаза и уткнулась носом в тарелку. Было такое чувство, как будто бы Адаму все это глубоко безразлично. А я испытывала странное, непонятное чувство того, что мне было стыдно что-ли. Стыдно за то, что ему приходилось так выкручиваться, чтобы нормально все провести. И поддавшись какой-то бабской глупости, я подняла на бывшего мужа глаза и спросила:

— Потому что ты мне не доверяешь, да?

Адам

Я вздохнул, запустил пальцы в волосы, провёл по голове до затылка и сдавил шею.

— Нет, Устинья, тебе я доверяю намного больше, чем себе. Но здесь дело не в доверии, здесь дело… Знаешь, — я вздохнул, пытаясь подобрать слова, на самом деле выворачивать душу наизнанку это нисколько не просто. — Здесь дело элементарно в том, что, наверное, и ты, и я хорошие родители. Такие, знаешь, которые очень любят своих детей и стараются везде подстелить соломку. Но ситуация в том, что, пока мы стелим им соломки, они не растут, и можно было бы в этой конкретной ситуации жестокие уроки преподнести детям, но… Какой я буду после этого отец, если Назар потеряет ребёнка, если Родион скатится в алкоголизм, депрессию, ну, может, даже наркоту на почве своего разрушенного брака. Какой я буду отец, если мой третий ребёнок будет жить в разрушенной семье? Дерьмовый я буду отец, и вот так выходит для того, чтобы оставить хоть что-то, мне приходится идти на такие шаги. И здесь дело не в доверии, здесь дело реально в том, что хороший-плохой папа настолько помешан на том, чтобы все было в семье хорошо, на том, чтобы у детей все было, что они не видит ни черта что разрушает. И вот даже сейчас… Устинья, они не выкарабкаются, они сами не выкарабкаются. Сильных людей видно по глазам. Они драть готовы, разрывать, кровь выпускать, у тебя по глазам это видно. Ты глотку перегрызёшь за своего ребёнка. И, уходя тогда от меня с маленьким Назаром, ты мне глотку была готова перегрызть. Сильная. Сильная-слабая женщина, и я сильный, я-то в прямом смысле умею глотки грызть. Меняфто жизнь тряхнула неплохо, одному Богу известно, права мать, ещё непонятно, где бы я был, если бы не ты, сила без мозгов тоже не самый лучший вариант. Ты была моим расчётливым холодом, ты была моей тихой гаванью, пристанью. Ты была и остаёшься всем для меня, но самое главное — настоящим моральным ориентиром. И да, наверное, я слишком многого перехватил за эти годы брака у тебя, что я тоже не могу позволить, чтобы мои дети страдали. И поэтому происходит все так, как происходит. Дело не в доверии. Дело в том, что я не могу поступить иначе. Мне нужно сохранить и приумножить. Из Родиона может что-то получиться.