Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 12 – Энди Дорн

— В операционную? — повторяю я, не веря собственным ушам. — Почему? Что с ней?

— Простите, я не могу давать информацию по телефону. Приезжайте, если вы родственник…

Бросаю трубку, хватаю ключи и выбегаю из квартиры. Лифт опять движется мучительно медленно, а лестница кажется бесконечной.

В машине завожу мотор, не пристегиваясь, и несусь по ночному городу. Красный свет — наплевать, знаки — наплевать, ограничения скорости — наплевать. Есть только одна мысль, которая стучит в висках в такт сердцебиению: «Только бы все было хорошо. Только бы все было хорошо. Только бы все было хорошо».

О Виктории не думаю. О своей измене не думаю. О том, что час назад целовал другую женщину, пока моя жена звала на помощь — не думаю. Все это кажется теперь каким-то бредом, кошмаром, которого не было.

Есть только страх. Страх потерять Ксюшу. Потерять ребенка. Потерять семью, которую я так глупо, так преступно недооценивал.

В голове мелькают картинки: Ксюша в белом платье в день нашей свадьбы, такая счастливая, что светилась изнутри. Ксюша с тестом на беременность в руках, испуганная и растерянная. Ксюша по утрам, осторожно встающая с кровати, чтобы не разбудить меня…

А я… А я думал только о себе. О своих потребностях, о своем комфорте, о своем удовольствии. Пока она создавала нам дом, носила под сердцем нашего ребенка, я развлекался с секретаршей.

Какой же я урод. Какая же я сволочь.

Больница показывается впереди — серое унылое здание с редкими окнами, светящимися в темноте. Бросаю машину у входа, не заботясь о правилах парковки, и бегу к дверям.

«Только бы все было хорошо, — стучит в голове. — Только бы все было хорошо. Дай мне еще один шанс, и я все исправлю. Все. Буду таким мужем, какого она заслуживает. Только бы все было хорошо…»

Ксения

Сознание возвращается ко мне медленно, словно я всплываю откуда-то из глубины. Сначала я чувствую только тяжесть в веках, они словно налиты свинцом, и каждая попытка их приоткрыть дается с невероятным трудом. Потом до меня доходят звуки: тихое попискивание каких-то приборов, шорох простыней, приглушенные голоса где-то в коридоре.

А потом — запах.

Этот едкий, химический запах антисептика бьет в нос и моментально возвращает меня в реальность. Я знаю этот запах. Больница. Я в больнице.

Наконец удается приоткрыть глаза, и первое, что я вижу — ослепительно белый потолок. Он такой яркий, что глаза сразу слезятся, и приходится щуриться. Потолок гладкий, покрашенный глянцевой краской, в которой отражается свет от флуоресцентных ламп. В углу вижу небольшое пятно, видимо, когда-то протекала крыша, и краска немного потемнела.

Медленно поворачиваю голову, преодолевая головокружение. Стены такие же белые, стерильно чистые. Краска местами слегка пожелтела от времени, особенно возле окна, где на нее падает солнечный свет. На стене висит стандартная больничная картинка — какой-то безликий пейзаж в дешевой пластиковой рамке. Рядом с дверью прикреплена табличка с какими-то медицинскими обозначениями.

Пытаюсь сфокусировать взгляд. Голова кружится, все плывет перед глазами. Я лежу на узкой больничной кровати с металлическими поручнями по бокам. Простыни белые, жесткие от крахмала, пахнут больничной прачечной. Подушка тонкая, неудобная, в полосатой наволочке.