Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 15 – Энди Дорн

Все это теперь не нужно.

Артема больше нет.

Горячие, соленые слезы начинают медленно течь по моим щекам. Я не всхлипываю, не рыдаю. Просто лежу и плачу, и слезы кажутся бесконечными, словно внутри меня открылся какой-то источник горя, который никогда не иссякнет.

— Почему? — шепчу я, глядя в потолок. — Почему так случилось?

Врач осторожно кладет руку мне на плечо.

— Вы получили сильный удар в область поясницы при падении, — объясняет он мягко. — Это спровоцировало отслойку плаценты и внутреннее кровотечение. К сожалению, мы не смогли…

Он не договаривает, но я понимаю. Не смогли спасти. Не смогли сохранить беременность. Чуда не случилось.

Максим

Я не могу смотреть на ее слезы. Они текут по бледным щекам тонкими дорожками, капают на больничную подушку, оставляя мокрые пятна на полосатой наволочке. Каждая слеза — это нож в моем сердце, потому что я знаю: это я виноват. Я, а не какой-то грабитель в темном переулке.

Ксюша плачет беззвучно, даже в горе оставаясь такой же тихой и деликатной, какой была всегда. Ее губы дрожат, глаза закрыты, ресницы мокрые от слёз. Она выглядит такой маленькой, такой хрупкой в этой больничной кровати. Словно сломанная куколка.

А я сижу рядом и не знаю, что делать. Как утешить? Какие слова найти? Что я могу сказать женщине, которая потеряла ребенка из-за меня?

Потому что если бы я ответил на звонок… Если бы не был занят Викторией в своем кабинете… Если бы не выключил телефон, когда Ксюша отчаянно пыталась до меня дозвониться…

Она оставила сообщение на автоответчике. Я до сих пор помню каждое слово, каждую интонацию: «Максим, перезвони мне! За мной кто-то идет! Я боюсь!». Ее голос дрожал от страха, и в конце она почти кричала. А я в это время целовал другую женщину.

Если бы я был нормальным мужем, любящим мужем, я бы сразу ответил. Сразу примчался забрать ен. Встретил бы на остановке, как обычно. Проводил до дома. И наш малыш был бы жив.

Чувство вины разъедает меня изнутри, как кислота. Оно жжет в горле, скручивает желудок, заставляет сердце биться так часто, что я боюсь задохнуться. Я прокручиваю этот вечер снова и снова, как проклятую киноленту. Виктория на моих коленях, ее руки на моей груди, звонки жены, которые я игнорировал…

Какой же я урод. Какая сволочь. Пока моя беременная жена спасалась от преступника, я развлекался с секретаршей. Пока она лежала в крови на холодном асфальте, теряя нашего ребенка, я думал только о собственном удовольствии.

Если бы я ответил на звонок… Всего-то и нужно было — принять вызов. Услышать ее голос, понять, что она в опасности. Я бы бросил все и примчался за ней. За несколько минут доехал бы до ее остановки. Она села бы в теплый салон, пристегнулась, мы бы поехали домой. Она рассказала бы мне про университет, про лекции, погладила бы животик и сказала: «Артемка сегодня особенно активный». А я бы положил руку на ее живот и почувствовал, как шевелится наш сын.

Вместо этого она шла по темному переулку одна. Испуганная, беременная, беззащитная. Звонила мне, молила о помощи, а я не слышал. Нет, слышал, но не хотел отвлекаться от своих утех.

Если бы я встретил ее… Боже, если бы только встретил! Я представляю, как она садится в машину, как облегченно вздыхает, как улыбается мне своей застенчивой улыбкой. «Я так испугалась, — сказала бы она. — За мной какой-то мужчина шел». А я бы обнял ее, поцеловал в висок и пообещал, что больше никогда не позволю ей добираться домой одной поздно вечером.