Книга Измена. Ты не защитил меня, страница 16 – Энди Дорн

Но я этого не сделал. И теперь наш Артемка мертв.

А ведь могло быть еще хуже. Намного хуже. Если бы те случайные прохожие не вызвали скорую помощь… Если бы она пролежала на том холодном асфальте дольше… Внутреннее кровотечение, шок, переохлаждение… Пока Ксюша была без сознания, врач сказ мне, что ее привезли в критическом состоянии. Давление едва прощупывалось, пульс нитевидный, кровопотеря огромная.

«Еще полчаса, и мы бы потеряли не только ребенка, но и мать», — сказал хирург, выходя из операционной. У него самого руки дрожали от усталости, на халате были пятна крови. Моей жены. Моего сына.

Я мог потерять их обоих. Из-за своей измены, из-за своего эгоизма, из-за того, что не ответил на чертов звонок. Ксюша могла умереть там, в луже крови, на холодном февральском асфальте. А я бы так и не узнал, что случилось. Сидел бы в своем кабинете, наслаждался бы близостью с Викторией, а жена в это время…

Нет. Я не могу об этом думать. Не могу представить мир без Ксюши. Без ее тихого голоса, без застенчивых улыбок, без того, как она по утрам осторожно встает с кровати, стараясь меня не разбудить. Без того, как она читает, подобрав под себя ноги, как заботливо гладит мою рубашку, как готовит ужин, напевая под нос.

Я сжимаю ее руку крепче, и она открывает глаза. Смотрит на меня, и в ее взгляде столько боли, что я готов провалиться сквозь землю.

— Я найду его, Ксюшенька, — говорю я хрипло. — Того ублюдка, который это сделал. Он ответит за все.

Я наклоняюсь и целую ее бледную руку. Кожа холодная, пальцы тонкие, хрупкие. На безымянном — обручальное кольцо, простое золотое колечко, которое я надел ей в день свадьбы.

— Клянусь тебе, — шепчу я, прижимая ее руку к своим губам. — Я найду этого урода. Потрачу все деньги, найму лучших детективов, но он заплатит за то, что отнял у нас сына.

Я говорю это, и сам верю в свои слова. Найти преступника, наказать его — это хоть что-то, что я могу сделать. Хоть какое-то действие, которое поможет мне справиться с чувством собственной беспомощности.

Но Ксения не отвечает.

Она смотрит в потолок пустыми глазами. Больше не плачет, не говорит. Просто лежит и смотрит в никуда. Словно ее душа улетела вместе с нашим малышом, а здесь осталась только пустая оболочка.

— Ксюш? — зову я тихо. — Ты меня слышишь?

Она моргает, но не отвечает. Продолжает смотреть в потолок, и в ее глазах такая пустота, что мне становится страшно. Это хуже слез, хуже истерики. Эта безжизненность пугает меня больше, чем ее окровавленная одежда, которую мне отдали, пока Ксюша была в реанимации.

Я понимаю, что из-за своей измены потерял не только ребенка, но и жену.

Она стала другой. За несколько часов моя теплая, нежная Ксюша превратилась в незнакомку. Холодную, отстраненную, словно между нами выросла стеклянная стена. Она лежит рядом, я держу ее руку, но чувствую, что она невероятно далеко. Дальше, чем была когда-либо.

Я смотрю в ее лицо — бледное, осунувшиеся, с темными кругами под глазами — и понимаю, что та Ксения, которую я любил, исчезла. Девушка, которая встречала меня дома с ужином и расспросами о работе. Которая застенчиво улыбалась, когда я приносил ей цветы. Которая гладила живот и шептала что-то нашему будущему сыну.

Ее больше нет.

Осталась эта пустая, холодная женщина, которая смотрит в потолок и не реагирует на мой голос. И я знаю — это моя вина. Не только смерть ребенка, но и эта страшная перемена в ней. Я убил в ней жизнь так же, как тот грабитель убил нашего сына.