Книга Ни любви, ни жалости, страница 44 – Ая Сашина

— Из параллели? – мне приятно, что Демид сказал это, но никак не угадывается связь между этими двумя людьми и тем, что произошло в целом.

— Да. Он и должен был всё провернуть. Но в последний момент сдрейфил.

— Он мог сказать директору, - тут же предполагаю. Хотя решение на поверхности. Неужели Демид не думал о подобной вероятности? Уверена, думал.

— Я разговаривал с ним. Ему нет нужды сливать меня. В этом случае он рисковал и сам. Если бы узнали о его даже минимальном участии, выперли бы из гимназии.

— Ну, а если он рассказал, но не Красуцкой. Просто поделился с кем-то, думая, что этот кто-то никому не скажет.

Воронов уводит от меня взгляд. Долго смотрит в окно. Затем на меня. Снова в окно. И, мне почему-то кажется, что он нащупал ниточку, которая поможет распутать весь клубок.

Демид

Впервые в жизни мне хочется назвать себя идиотом. Хватаю телефон и набираю номер Богомолова.

— Алё? – удивленно и как-то осторожно отвечает Мишаня.

— Пухлый, здорово.

— Привет, Ворон.

— Я с тем же вопросом, что и раньше… - говорю как можно быстрее, чтобы у Богомолова не успели сработать зачатки мозга. - О машине Красуцкой ведь поначалу никто не знал, кроме тебя, меня и Алены?

— Нет… А… Э… А откуда ты знаешь про Алёну? – голос совсем испуганный. Понял, что проболтался.

— Не парься. Алена мне рассказала то, что ты и с ней поделился нашим секретом. Нормально. Бокарева - могила ведь. Верю ей, как самому себе.

— Да… Я тоже. Просто боялся, что если ты узнаешь об этом… Она ведь и сама просила меня, чтобы не рассказывал тебе о том, что я с ней поделился… А потом сама рассказала, выходит?.. Что-то опять случилось? Я думал, всё уже забылось, - пыхтит этот обреченный.

— Забылось, забылось, - повторяю, едва сдерживая эмоции. – Это я так… Не бери да головы, как говорила моя бабка. Завтра нужно кое-что перетереть. Кстати, ты в курсе, что нравишься Бокаревой?

— Чего?.. Нет… Ты что…

— Она просто боится осуждения класса. Но у меня есть мысль, как всё уладить. Так что не звони ей сейчас. Завтра всё тебе расскажу.

— Лады, - голос становится довольным.

Лох… Повелся? Так легко?

— До завтра.

Завершаю вызов. Смотрю на Веронику. Она смотрит на меня в ответ.

— И что это было?

— А это называется экспромт! – хочется сейчас же начать действовать, но, как и раньше, понимаю, что месть – блюдо холодное. И сейчас моё желание мстить еще сильнее, чем прежде. Только направлена месть уже не на Сапегу.

— Можно подробности? Еще несколько минут назад ты не хотел слушать о том, что это Бокарева всех сдает. А потом вдруг передумал… И развел Богомолова.

Нельзя подробности, Ника! Нельзя! Предлагаешь в открытую сказать, что ты мне нравишься, и что Бокарева с самого начала поняла это и стала действовать? Сама она ведь Мишане давно нравится. И, конечно, знает об этом.

Но отвечать мне не приходится. Звонит телефон Вероники, и через секунду всё меняется.

Демид

Ника преображается на глазах. Мгновение, и на её красивом лице разливается дикое волнение. Она тут же срывается с места и, мазнув по мне растерянным взглядом, кричит кому-то в телефон, что сейчас придет, спрашивает, вызвали ли скорую.

— Что случилось? – настигаю её у самого выхода. – Ника, - хватаю за руку, требуя ответа.

— Отпусти… - она словно птица в силках.

Отпускаю. Её взгляд обжигает болью от происходящего.