Книга Без памяти во лжи, страница 38 – Настя Петухова

Арес слушает внимательно, не сводя с меня пристального взгляда. Словно пытается забраться под кожу. Прочесть мои мысли. Уличить во лжи или поверить...

— Я была любимой дочерью. — продолжаю, не в силах остановиться. — Мама меня очень любила, как и я её. Она хотела, чтобы я выросла достойным человеком. И я выросла. Окончила школу, сдала экзамены, поступила в университет. Я училась на последнем курсе... или учусь. Не знаю.

Я замолкаю, смотрю на свои руки, пытаюсь ухватить эти образы, удержать их. Они такие яркие — запах хлеба, скрип деревянного пола, мамин голос, — но сомнения всё ещё грызут меня.

Это реальные воспоминания? Или просто сон?!

Поднимаю взгляд на Ареса, жду его реакции.

Он смотрит на меня, и его лицо меняется. Брови поднимаются, глаза расширяются, рот приоткрывается — он не скрывает удивления. Я напрягаюсь, совершенно не понимая, что его так поразило.

Мужчина делает ещё шаг ко мне, наклоняется чуть ближе, и его голос звучит тихо, но твёрдо:

— У тебя нет матери, Селена. Ты сирота.

Слова падают на меня, как камни, вмиг парализуя...

Воздух застревает в груди, сердце пропускает удар. Я смотрю на него, пытаюсь осмыслить его слова, но в голове хаос.

Сирота?!

Нет, это невозможно.

Я видела её, чувствовала её тепло, слышала её голос.

Или нет?

Что-то рушится внутри меня, и я не знаю, чему верить — его словам или тому, что живёт в моей памяти.

Арес

Селена вернулась.

Очнулась после двух дней жара и бреда, а я наконец-то смог выдохнуть. Всё это время я провёл рядом с ней, не отходя ни на шаг.

Работа, дела — всё отошло на второй план и вдруг стало неважным. Телефон буквально разрывался от бесконечных звонков и сообщений, но я не брал трубку и не отвечал. Со мной пытались связаться заместители, подрядчики, партнёры по бизнесу, но чаще всего...

Вероника.

Её настойчивость раздражала, а все попытки достучаться меркли, растворяясь, как дым, перед... ней.

Перед женщиной, что сейчас сидит напротив меня, держит ложку дрожащими пальцами и смотрит в тарелку, будто там спрятаны ответы. Которые я, почему-то, хочу помочь ей найти.

Хочу вытащить её!

Не просто из болезни, а из этой чёртовой неизвестности, что теперь грызёт меня изнутри.

Кто она? Селена?

Моя жена?!

Или кто-то очень похожий на неё?

Не знаю.

И это незнание сводит меня с ума.

Я внимательно смотрю на неё, сканируя каждое движение, каждый жест, взгляд и даже вдох.

Её движения медленные, слабые, но в них есть что-то новое.

Нежность.

Она наклоняется к тарелке, подносит ложку ко рту, и её волосы падают на лицо, закрывая глаза. Девушка откидывает их назад лёгким движением, и я ловлю себя на том, что не могу отвести взгляд.

Она другая.

Действительно, другая.

Милая, невинная, почти хрупкая.

Не та Селена, что я знал — с её острым языком, с холодной улыбкой, со взглядом, который резал, как раскалённый нож. Та Селена была хищницей: расчётливой, уверенной.

А эта... эта выглядит так, будто никогда не держала оружия в руках, будто не знает, как причинять боль другим людям.

Но тогда, где правда, а где ложь?!

Я не могу разобраться, сколько бы ни пытался это сделать.

Селена, которую я ненавидел, не была настолько хорошей актрисой. Она бы где-нибудь прокололась. В мелочи, в слове, во взгляде.

Её маска бы треснула, и я бы увидел ту стерву, что украла документы и продала меня конкурентам.