Книга Без памяти во лжи, страница 40 – Настя Петухова

А, значит, это правда.

Правда, которая не находит отклика в моём сердце, но с которой мне предстоит жить бок о бок, пока я не вспомню...

Мы оба молчим. Каждый из нас погружён в свои мысли. Напряжение, повисшее в комнате, становится практически осязаемым, пока его не прерывает деликатный стук в дверь.

— Войдите, —мужпервым приходит в себя.

Дверь открывается.

На пороге появляется пожилой мужчина с пристальным, сканирующим взглядом. В руках он держит чёрный чемоданчик, потрёпанный временем. Судя по всему, это доктор, о котором упоминал Арес.

Он встаёт с кресла, бросает на меня короткий, нечитаемый взгляд и говорит:

— Мне нужно на работу.

Его голос звучит ровно, деловито, но я не могу понять, что скрывается за этими словами.

Он уходит, закрывает дверь за собой, оставляя меня один на один с доктором — абсолютно посторонним мужчиной.

Смотрю на пустое кресло, где только что сидел мой...муж, и думаю: поедет ли он действительно на работу? Или сломя голову умчится к своей Веронике, решив, что роль заботливого супруга отыграна до конца?

Эта мысль царапает меня, будто острая заноза, и я отгоняю её, сжимая пальцы в кулаки. Особо не помогает, но...

Мне не должно быть дела.

Не должно!

Доктор, кажется, не замечает моих внутренних терзаний. Подходит ближе, ставит чемоданчик на тумбочку и открывает его с тихим щелчком, который в тишине комнаты кажется громким треском.

Мужчина проверяет мой пульс, прикладывает холодный стетоскоп к груди, светит фонариком в глаза. Я молча выполняю его указания: дышите — не дышите и другие, позволяя ему беспрепятственно делать свою работу. Его движения уверенные, привычные, где-то даже осторожные. Чувствую себя под ними маленькой девочкой, о которой по-настоящему заботятся. Это... непривычно.

— Вы идёте на поправку, — говорит с облегчением, словно действительно переживал о моём состоянии. Он убирает стетоскоп и смотрит на меня поверх круглых очков с толстой оправой. — Но вам не помешает ещё неделю провести в постели, чтобы полностью восстановиться. Авария, тяжёлая болезнь — всё это сильно подкосило ваше здоровье. Надо поберечься, Селена.

Имя, произнесённое из его уст, царапает мой слух, но я молчу. Да и чем мне возразить? Другого имени я не знаю... может, его и нет вовсе. Может, Арес прав. Нет у меня никакой семьи, а мама лишь плод моей фантазии, отравленной высокой температурой.

Доктор собирает свои вещи и бросает на меня последний взгляд перед уходом:

— Отдыхайте.

— Спасибо, — еле слышно произношу в уже закрывшуюся за ним дверь... которая снова внезапно открывается.

Вздрагиваю от неожиданности.

Неужели он что-то забыл?!

Но это не он.

Ко мне в комнату заглядывает Арес. Он уже в пальто, выглядит ухоженным: волосы аккуратно уложены, щетина стала чуть меньше, более аккуратной. Он успел привести себя в порядок, пока доктор проводил осмотр.

В руках у Ареса что-то чёрное, блестящее. Он делает шаг внутрь и протягивает мне... телефон — новый, последней модели. Отчего-то мне кажется, я никогда прежде не держала в руках подобного. Какое-то новое ощущение.

— Вот, — кладёт его на кровать рядом со мной. — Там пока только мой номер. Если что-то понадобится, звони.

Удивлённо смотрю сначала на телефон, потом на него и обратно.

Его голос звучит спокойно, почти мягко, и это сбивает меня с толку. Он говорит со мной так, будто наконец-то верит, что я ничего не помню. Будто принимает мою пустоту за правду. И ведь это правда — я действительно не знаю ничего в этом доме. Он для меня чужой, как незнакомая страна, где я не понимаю языка и не знаю дорог.