Книга Без памяти во лжи, страница 39 – Настя Петухова

Но эта женщина передо мной не даёт ни единого шанса поймать её на лжи. Она либо гениально играет свою роль, либо... либо это не она.

Потираю щетину на подбородке, чувствуя, как усталость давит на плечи. Два дня практически без сна, без нормальной еды — только кофе и тревога, что словно капкан держит меня здесь, рядом с ней.

Она кладёт ложку на стол, поднимает взгляд на меня.

Её усталые глаза цепляются за мои, и я напрягаюсь. Она хочет что-то сказать, я вижу это по тому, как она сжимает губы, как нервно заламывает пальцы.

— Я кое-что вспомнила, — говорит тихо, голос дрожит. — Правда, это был сон, но...

Вспомнила?!

Хмурюсь, делаю шаг ближе. Сердце бьётся быстрее, хотя я не хочу этого показывать.

Она сглатывает, смотрит на свои руки, потом снова на меня.

— Мама. У меня есть мама. Я видела её! Добрую, с усталыми глазами... — Селена мягко улыбается, словно и сейчас видит её перед собой.

Она говорит и говорит, а меня будто парализует в моменте. Я не в силах остановить и прервать этот поток «лживых» или... не знаю, каких откровений!

Внутри всё сжимается от противоречий.

Если она хотела меня удивить, у неё получилось!

Я не могу скрыть шока от услышанного. Мои брови поднимаются, глаза расширяются.

Селена замолкает, смотрит на меня, ждёт какой-нибудь реакции.

А я вдруг понимаю: это та мама, которую она звала ночью в бреду. Мне кажется, я даже сейчас слышу её слабый, хриплый голос, который шепчет с отчаянием: «Мамочка, спаси меня». Тогда я думал, что это просто жар, бессмысленные обрывки, фантазия.

Но теперь... теперь это обретает форму.

Пытаюсь собрать все мысли воедино. Селена смотрит на меня, и в её глазах читается смесь надежды и страха.

Открываю рот, чтобы что-то сказать, но слова застревают.

Вместо этого я вспоминаю всё, что знаю о Селене — моей Селене.

Детский дом. Одиночество. Никаких родителей, никаких воспоминаний о семье. Она рассказывала об этом холодно и отстранённо, как факт, который давно перестал её волновать. Тогда я верил ей.

А сейчас?!

— У тебя нет матери, Селена, — говорю, наконец. Мой голос звучит твёрже, чем я ожидал. — Ты сирота.

Она замирает.

Её лицо бледнеет, глаза стекленеют, и я вижу, как что-то рушится в ней. Но я не могу остановиться, не могу смягчить удар.

Это правда — или то, что я считал правдой все эти годы.

— Ты сама мне это сказала, — продолжаю, смотря ей прямо в глаза. — Ты выросла в приюте.

Женамолчит, смотрит на меня, её руки дрожат.

Я жду, что она возразит, закричит, обвинит меня во лжи. Но она только опускает взгляд и сжимает пальцы в кулаки.

Не знаю, что думать.

Если все её слова лишь фантазии, навеянные болезнью, то почему они такие живые?

Почему она зовёт маму, которой не было, с такой болью, с такой непоколебимой уверенностью?!

А если это правда... то, кто она?

Не моя Селена, это точно.

Моя Селена не знала тепла, не знала уюта — она была выкована из стали, холода и ненависти. А эта — нежная, милая, невинная — не вписывается в тот образ.

Может, это её сестра?

Но как такое возможно?! Глупое стечение обстоятельств или чей-то продуманный план? С этим следует разобраться, и как можно скорее.

Селена

Сижу на кровати, прижавшись спиной к подушкам, и перевариваю слова, сказанные Аресом.

Сирота. Выросла в приюте.

Он говорил достаточно уверенно. Не играя, не пытаясь обмануть меня. К тому же человек его статуса и влияния наверняка бы проверил слова женщины, вошедшей в его жизнь.