Книга Сопротивляться бессмысленно, страница 36 – Юлия Резник

Мама смотрит на меня долго. А потом делает то, чего я совсем не ожидал. Обнимает. А я не отстраняюсь. Не в силах. Потому что, чёрт возьми, это мама, и я ее люблю. Медленно, скованно я поднимаю руку и поглаживаю её по плечу.

Конечно, она торопит события! Еще как… В конце концов, ничего не изменилось. Я не готов. Не потому что не хочу наладить отношения. А потому что не умею — делать вид, что ничего не было. Тот случай не вымарать из летописи нашей жизни. Я не могу забыть, как однажды мы с отцом оказались не просто в сложной ситуации. А в ситуации, когда возникло стойкое ощущение, что мы с ним — по разные стороны не только закона, но и понятия «человек». Что у нас с ним абсолютно разные ценности. И вот это — не вычеркнешь, пусть я уже достаточно повзрослел, чтобы не бросаться из крайности в крайность. В конце концов, не только сильные мира сего идут на компромиссы и сделки с совестью. Сколько их в моей работе? Я сам всё чаще оказываюсь на краю. Ловлю себя на том, что принимаю не идеальные решения, а тупо выбираю лучшие из худших. Что где-то промолчал, где-то махнул рукой, где-то спустил на тормозах, потому что знал — система сожрёт, а толку не будет. Где-то — прикрыл. Где-то — надавил. И каждый раз это казалось временным компромиссом. А потом вдруг оглядываешься — и понимаешь, что из этих уступок складывается твоя жизнь. Так что… Мы все торгуемся с совестью, да. Даже когда говорим, что нет. Отец просто делал это на более высоком уровне. С другими ставками и другими последствиями. Я — на улицах. Он — на несколько ступеней выше. Но двигает нами примерно одно и то же… Может, именно это больше всего и бесит — осознание, что я не так уж от него отличаюсь.

— Давай сейчас не будем об этом. Я отойду. У меня серьезный разговор со Светкой.

Сабина

Меня раздирает от любопытства. Любопытство вперемешку со странной, пекущей в груди ревностью.

Ладно. Не вперемешку. Ревности всё же больше. Колющей… Ядовитой. Она медленно поднимается от солнечного сплетения к горлу и, кажется, вот-вот прорвётся наружу криком. И главное — у меня нет на неё ни прав, ни причин. Ну, то есть… объективно — нет. А по ощущениям — совершенно другое дело.

Интересно, что их связывает? Как вообще простой опер, пусть даже с майорскими погонами на плечах, мог познакомиться с дамочкой вроде этой? Наверное, она брала у него интервью о каком-нибудь громком деле. И с тех пор они поддерживают отношения. Иначе как еще объяснить фото, на котором Казанцева буквально повисла на моем Леше, и вот… другое. Где он ей улыбается во весь рот, придерживая широкой ладонью за поясницу, словно они добрые приятели или любовники?

Прокручиваю ее ленту снова. И снова. Замираю на последнем кадре. Багиров снят в профиль. Казанцева его сфоткала исподтишка, это ясно. Но тошно мне как раз таки от того, что она уловила в этом кадре ту версию Алексея Багирова, которую я не знаю. Со мной он как будто всегда начеку. А здесь абсолютно расслаблен. Из-за чего складывается ощущение, что ему не впервой бывать на мероприятиях вроде этого и вести беседы с пожилыми дамами в бриллиантовом обвесе стоимостью с эту квартиру!

Время тянется вишневой смолой. Я увязаю в своих мыслях, страхах и ревности, на которую, наверное, не имею права. Ведь что бы ни происходило между нами, Леша ничего мне не обещал. Я вряд ли подхожу на роль его женщины. И то, что я вообще об этом думаю, после всего что произошло, глупо. Мне бы сосредоточиться на угрозах Тегляева, мне бы придумать, как себя обезопасить, или хотя бы заняться работой, разобрав, наконец, поступившие на волне хайпа рекламные предложения в почте, а у меня на уме один Багиров! И это так глупо, боже!