Книга Моя Мия. На осколках первой любви, страница 78 – Лина Коваль

— Это показалось мне забавным. Вендетта, как в фильмах… Получилось само собой, ты не думай.

— Я в шоке, — мотаю головой.

Холод пробирается под куртку и царапает кожу на животе. Снег под ногами поскрипывает. Громов сложил локти на руле и взглядом гипнотизирует.

— Да отчего в шоке-то, — удивляется Тая. — Подумаешь, пошутила… Ещё и денег не хватило, пришлось родительскими презентами платить. Слышала пословицу? Богу — богово, кесарю — кесарево.

— Ну и?

— А шлюхе — шлюхово, — смеется Тайка. — Тебе было плохо, я помогла, как могла, и сейчас я же хреновая?

Морщусь. Что-то не сходится…

— А видео зачем? Сообщения?

— Какое видео? — удивляется Валеева.

— Хватит врать, — всхлипываю и зажимаю подбородок рукой.

Всё напряжение с Нового года вдруг выплёскивается.

— Я не вру, — вскрикивает Тая.

— Да пошла ты, — отбиваю звонок.

Отомстить она хотела. Никогда не прощу…

Грею руки в карманах, пытаясь успокоиться.

В полнейшем молчании сажусь в машину.

Мирон, окинув меня тяжёлым взглядом, качает головой. Протягивает салфетку и спрашивает:

— Домой?

— Да.

Пока едем до коттеджного посёлка, вычищаю мессенджеры.

В первую очередь удаляюсь из «Модной четвёрки» и пишу Ивке, что всё ей позже объясню. Потом убираю Валееву из друзей в соцсетях.

Реву навзрыд, шмыгая носом. Прочные связи рвать непросто…

— Приехали, — проговаривает Мирон тихо, когда паркуется у резных ворот и тут же отстранённо добавляет. — У тебя, кажется, гости?

Поднимаю голову и сквозь заплывшие глаза, наблюдаю, как широким шагом к нам направляется Лёва.

— Пока-пока, — быстро прощаюсь, Мирон отстёгивает ремень и тянется за курткой, задевая моё плечо грудью.

Вспыхиваю и поспешно хватаю рюкзак с колен.

— Я тебя провожу, — хрипит он еле слышно. Как решение, которое не стоит даже пытаться обсуждать.

Но это не так, чёрт возьми!

Он будет со мной считаться или нет?!

Резко разворачиваюсь и шмыгаю носом. Кажется, ещё и простыла. Вдруг накатывает такая усталость, что тошно становится.

Эмоций перебор.

— Нет, — твёрдо произношу и позволяю прозрачным глазам изучить моё измученное лицо.

— Что значит «нет»? — спрашивает Громов, облизывая пересохшие губы. — Ты в себе?..

— То и значит, — уставляюсь на него. — Ты не будешь с ним сейчас разговаривать, — киваю в сторону Льва. — И тем более не будешь ничего ему рассказывать. Я сама с ним поговорю.

— С чего бы это? — выглядывает из-за моего плеча Мирон, раздувая ноздри.

Сопровождаю взбешённый взгляд, тоже упираясь в мощную фигуру своего парня. Демидов остановился в двух метрах от «БМВ» и сложил руки на груди.

Ждёт, пока я выйду.

На невозмутимом лице абсолютный штиль. Впрочем, как и всегда.

Вежливо ему улыбаюсь и машу рукой.

Твою мать.

Придётся как-то объяснять своё двухдневное отсутствие.

— Может… ты сейчас ещё с ним поцелуешься? — цедит Громов сквозь зубы. — К нему поедешь?.. Не знаю, как там у вас принято.

Словно по щекам бьёт словами.

Мой подбородок трясётся от обиды, но я резко стряхиваю с лица любые эмоции, которые он мог бы уловить. Пусть это будет очередным щелчком по носу.

Мне всё равно.

Я устала. Я хочу в постель. Спать.

Широкие плечи трясутся от злости, глаза кровью наливаются.

Он бесится. Ему больно?

Ревнует?..

— Я не хочу, чтобы Демидов больше тебя касался.

— Ты сам попросил меня о времени. А я чем хуже?