Книга Прививка от невежества, страница 105 – Сергей Анатольевич Соболенко

В ответ послышался знакомый плачущий голос. “Поллюция,” — засыпая, догадался я.

Наутро после завтрака я послал одного из ребят, который занимался ботаникой и садоводством, к Рашиду, для того, чтобы он подрезал виноград и персики. Но тот быстро вернулся, объяснив, что Рашид не поверил рассказу об увеличении урожая на следующий год и не представлял, что такое секатор. Секатор мы нашли в сарае, который открыла нам Зульфия. Рашида с трудом, но убедили, полностью сбив с толку рассказами о количестве винограда и размерах персиков, которые должны быть.

— Если не веришь, — сказал я, — спроси у Учителя.

Это был мощный аргумент. И юннат начал кромсать виноград, на который Рашид смотрел с жалостью.

— Вай, — сказал он. — Такой тени теперь не будет.

Но выбрал все же обилие винограда. Оставив двух садоводов, я вернулся во двор к Учителю, горя желанием познакомиться поближе с Джисгуль.

Во дворе никого не было. Ребята за домом пилили на дрова огромное сухое дерево. Татьяна где-то затерялась на женской половине. В центре двора Джисгуль бегала с детьми, очевидно, играя в догонялки, при этом развлекая совсем маленьких, еще плохо ходящих карапузов. Все мгновенно окружили меня.

— Ты, Серега, чего ходишь? А ну, покажи язык, — потребовала она.

Я послушно вывалил свой язык.

— Хо, — захлебнулась детвора в восторге и сразу потребовала, чтобы я с ними начал играть.

— Сереж, — послышался знакомый голос.

Я поднял голову и на втором этаже увидел открытое окно. Жена с женщинами, смеясь, смотрели на нас. Они вдруг исчезли, и в окне появилась Зульфия.

— Маманя! — закричала Джисгуль. — А мы тут с Серегой играем.

— Вижу, — ответила мать. — Только не с Серегой, а с дядей Сережей.

— Не-а, — девочка замотала головой. — С Серегой.

Она взяла меня за руку, мы стали друзьями.

Во двор зашел Поллюция и еще какой-то рыжий юноша.

— Шайтан принес, — прошептала Джисгуль.

— Здравствуй, малышка, — улыбнулся Поллюция.

— Сам малышка, дурак, — сердито сказала Джисгуль. — Пойдем, Серега, я тебе поляну свою покажу с цветами.

Она потащила меня за руку, я в нерешительности замер на месте, за нами пошли все, даже карапузы, бодро передвигаясь то на двух ногах, то на четвереньках.

— А эти куда? Им можно? — я указал на малышей.

— Конечно можно, — девочка засмеялась.

Никогда и нигде такого доброго отношения малышей к малышам я не встречал. Тот, кто умел уже бегать, считал своим долгом присматривать за тем, который еще плохо ходил. Несмотря на игры и детские увлечения, внимательнее этих воспитателей я не встречал. Куда там молодым мамашам, которые в разговоре забывают обо всем на свете!

Чудесная поляна, огромные, красные, синие и белые цветы. Стайка необыкновенно искренних и ласковых детей. Волшебная Азия. Никогда, нигде я не видел ничего подобного. Наши дети, на фоне этих, которые жили не разбалованной стайкой, казались озлобленными зверенышами, ненавидящими весь мир.

Джисгуль резким движением задержала малыша, чтобы он не сел на огромного кузнечика, прогнав того ногой.

— Вот дурной, — сказала она. — Совсем жить надоело, что ли.

Тайна чуйских детей, осторожно, как цветок после бури, открывалась передо мной.

Мы валяли дурака, как только могли: играли, кувыркаясь в траве, боролись.

— Ты сильный, как папка, даже сильнее, — сказала Джисгуль.