Онлайн книга «Статус: все сложно»
|
Глеб проходит вдоль шеи. Его касания немного грубые, он вкладывает в них свою боль, что так и не смог выплеснуть. Она затаилась в укромных уголках его вселенной. И тихо существовала, пока я снова не ворвалась в его жизнь. Грудь ноет, и я хочу, чтобы он прикоснулся к ней. Пусть так же грубо и отчаянно. Но только его руки. – Больше никогда о нем не говори, поняла меня? – А то что? – Придушу, ясно? – он дышит часто, а голос тихий-тихий, его слышу только я. Но от его слов становится тепло, оно перетекает из каждой клеточки в соседнюю. Улыбка больше не про радость и свободу. Она про то, что моя бездна рядом. И именно с ней я и могу сосуществовать. – Глеб? – М? – шумные вдохи у линии шеи. – Я хочу бокал вина. Безумно. Он отстранился от меня и уставился своими темными глазами. – Есть одно место, – на лице еще нет улыбки, но по голосу понимаю, что наша буря позади. Так ведь всегда и было. Мы вместе доходим до края, потом вместе ныряем, в самую глубь, на дно, и вместе поднимаемся. Только вот почему не смогли выбраться рука об руку тогда? Мы спускаемся по лестнице и идем снова по улочкам старого города. Я скоро начну здесь ориентироваться. Небольшой ресторан, где столики расположены на улице. Вечерние огни уже горят вдоль улиц. А на столах зажигают свечи. Глеб подводит к одному из ресторанов. Невзрачная вывеска и немного потрепанные чехлы на стульях. Та, прошлая, Мила бы ни за что не переступила бы порог этого заведения. Но нынешняя Мила берет Глеба за руку и сама выбирает столик. Он снова крайний. А еще с него открывается вид на лестницу, по который мы спускались в начале дня. Глиняные горшки уже не должны обжигать нежную кожа. Из окон этого домика видны занавески. Их ветром выдуло на улицу, и они колышутся от любого дуновения. Пожилая пара что-то бурно обсуждает. Их слышно издалека. И сейчас это место как никогда напоминает мне Италию. Официант приносит нам меню и параллельно зажигает свечу. Она тлеет потихоньку с приятным треском. А тени от нее выглядят мягко, словно границу стерли маленькими мазками. Хочется провести по этим линиям, убедиться в их мягкости. Нам приносят большую тарелку устриц и бутылку белого сухого вина. – Устрицы, Навицкий? – Не нравятся? – Ну почему же? – указательным пальцем касаюсь кромки широкого бокала для белого вина, веду по диаметру, стреляя в Глеба своим взглядом. – Тогда ты первая! Ведет бровями и указывает на тарелку с противными на вид устрицами. Я пробовала их один раз. И он остался в памяти надолго. Я будто съела кисель из моря. Противная вязкая жижа, которую почему-то надо немного пожевать. Стараюсь не теряться. Беру одну устрицу в руку, сбрызгиваю лимоном, даже не обратив внимание, сморщилась она или нет. И, подцепив вилкой, направила раковину в рот. Вкус остался такой же мерзкий. И я сделала большой глоток вина. – Твоя очередь! – Звучит как угроза, – мы смотрим друг на друга. И начинаем играть друг с другом. Это уже другая игра, в ней один пытается соблазнить другого. Я понимаю это, и воображение рисует картинки того, что будет между нами в отеле. Или это уже действие только одной съеденной устрицы. Говорят, они мощный афродизиак. Глеб так же сбрызгивает устрицу лимоном, взгляд при этом не отводит от меня. Не поморщившись, съедает и делает такой же большой глоток вина. |