Книга Эгоист, страница 32 – Дарья Белова

Девчонки вновь взвизгивают. Я бросаю короткий взгляд на Жемчужину и вскидываю руку.

Со сцены уходим спустя еще несколько вопросов и пару фотографий. По пути у меня просят автографы. Еще одно действие, от которого болят руки, но отказать я не в силах.

Быстрым шагом дохожу до нашего офиса, поднимаюсь на второй этаж, где хочу выпить чашку кофе и немного передохнуть. Через час запланированы еще встречи, и я хочу оказаться там раньше, чем настырная жемчужинка найдет меня для разъяснений: что и зачем говорить.

Таня появляется в моих дверях раньше.

Запыхавшаяся, будто бежала за мной или искала, как сумасшедшая. Непослушные пряди торчат из ее прически.

– Рад за вас, – довольно дружелюбно говорю. Это напускное. Меня отравляет каждое сказанное слово.

– Неужели Майк Марино перестал быть придурком?

Она не спрашивает, почему именно я рад, и не отрицает ничего. Перед глазами навязчиво показывается Эдер, который берет Таню за руку, притягивает и целует. Дальше – черная непроницаемая пелена и сбитое дыхание.

Она мне никто. Никто! Чтобы я так реагировал на нее.

– Нет. У меня просто хорошее настроение.

– Значит, перемирие временное? – Набычилась и скрестила руки под грудью.

– Разумеется.

Выдыхаю и плюхаюсь в кресло, положив одну ногу на другую.

– Все же придурок?

Щеки Эльзы покрываются румянцем, как в первую нашу встречу. И во вторую. До сих пор не знаю, почему: из-за смущения или раздражения? Скорее второе. Я ведь был ей противен.

– Судя по тому, что твои слова имеют свойство сбываться, отвечать я не буду.

Почти смеюсь, когда Таня пыхтеть начала. Похлопал бы, но и так на кожу рук нагрузка колоссальная. А мне еще за руль садиться.

Жемчужина разворачивается на своих каблуках и направляется к двери. Странно, что мы здесь одни. Обычно в это время многолюдно.

Таня проходит какие-то два шага и также резко разворачивается. Ее взгляд пылает. Она поджигает меня им, что я вновь горю в своем болиде. И это… Неприятно.

– Может, ты ревнуешь, Марино? Я же с Алексом…

Сглатываю, сохраняя кислую мину на лице, которую пытаюсь превратить в самодовольную ухмылку.

Сафин прав, Алекс Эдер – австрийский говнюк.

– Он, кстати, чуткий, внимательный и галантный, – бросает слова одно за другим. Гранаты, а не слова.

Зажимаю грудину и смеюсь не своим смехом.

Язва сибирская. Как только посмела? Это ведь был прекрасный день. Но у нее дар портить все.

– Да пошла ты! – кричу уже в спину.

Разрывает от эмоций и спускает через дуршлаг.

– Это ты пошел!

Хлопает дверью, что я чувствую, как земля под ногами затряслась. Желание пить кофе отпадает. У меня не желудок, а твердый ком негодования в теле застрял.

Чуткий он… Что это вообще такое?!

Гран-при Австралии. Гонка

Трасса в Альберт-Парк в Австралии схожа с настройками, что используем на гонке в Сильверстоуне, в Англии. Хотя я не фанат последней трассы. Никак мне не удается с ней подружиться.

Несмотря на мою любовь к Австралии и Мельбурну, сейчас я будто сижу на острых иглах, которые врезаются в мою задницу от каждой выдавленной мной улыбки.

Волнуюсь.

Неправильно.

Я адски напуган предстоящей гонкой. И не потому, что не уверен в своих силах и прочее. После аварии я не разучился ездить, не забыл, где педали, и знаю, как сохранять ресурс шин.

Мне просто, сука, страшно оказаться в кокпите и гнать на полную мощность, зная, что бывают моменты, которые не поддаются никакому контролю.