Книга Эгоист, страница 34 – Дарья Белова

Особенность трассы «Альберт парк» в трудностях на обгонах. Даже имея преимущество на круге, выполнить обгон невероятно сложно.

Поэтому я первый. Чистый воздушный поток мой. И отрыв между мной и бывшим напарником увеличивается до полутора секунд.

Эти русские такие самоуверенные.

Тим несколько раз меня атакует. Бесполезно. В конце концов, он просто убивает свою резину и дает мне проехать под клетчатый флаг.

Я первый.

Инженер: Ma come mi fai sognare (итал.: мечты сбываются)

Я: Si! Grandissimi! Oh Mamma Mia! Mamma Mia!

Проезжаю финальный круг, слушая рев трибун. Неужели столько людей болеют за «Серебряные стрелы»?

Я: Где Эдер? Он какой?

Инженер: Третий. Дубль не получился. Но вы молодцы. Ты молодец. После того, что было… Ты сделал невозможное, Майк.

Я: Спасибо, dude (англ.: чувак). Я благодарен вам всем за поддержку. И за работу. Машина чувствовалась превосходно. Мы проделали отличную работу.

Выкуси, Сафин. Мы еще поборемся за звание чемпиона.

Подъезжаю к табличке с номером «1», чуть не зацепив ту носом. Выбираюсь и кидаюсь в толпу в черно-белой форме. Сотни хлопков по спине.

Это и правда круто – быть первым, когда ты перепрыгнул через себя, поверил после страшного.

Нас взвешивают. Я хватаюсь за бутылку и пью воду жадными глотками. Откидываю шлем и надеваю кепку с цифрой «1». Поздно понимаю, что руки потряхивает, кожа в некоторых местах стерлась и пощипывает.

Везде слышу поздравления. Эдер приобнимает, похлопывает по спине. Тим тоже.

Забытая уже процедура награждения. И это было… Ух ты!

В руках у меня целый кубок! Настоящий. Хоть снова целуй эту блестящую награду. После моей аварии и тяжелого восстановления я не думал оказаться на подиуме в принципе.

Шарю по толпе взглядом. Ищу кого-то долго и настырно. Дурная привычка. Когда уже пройдет?!

Мне всегда хотелось увидеть ее глаза, смотрящие на меня с восхищением.

Первое место, подиум, желанный кубок. Азербайджан, Сингапур, Бахрейн, Саудовская Аравия… Всегда что-то мешало. И вот Австралия.

Со стороны выгляжу растерянным.

А жемчужинка стоит у ограждения и щурится от палящего солнца Мельбурна. Ее кто-то толкает, а Таня уже готова толкнуть в ответ. Боевая Эльза.

Наши взгляды встречаются.

Десятки метров, шум толпы, гимны… Я забыл слова своего.

Стою истуканом, когда непробиваемая Сибирь приподнимает левую бровь и закатывает глаза. И почему так хочется треснуть ее по заднице?

– Пойдем, отметим? – предлагаю, когда остаемся наедине после долгих интервью, фотосессий и прочей фигни, в которой необходимо принимать участие.

Таня долго думает. Можно решить, что у нее уже есть планы.

Черт.

– Эдера позовем. Устроим тройничок, – продолжаю говорить с улыбкой. У меня настроение хорошее. Как бы озорное.

Делаю вдох, раскрываясь для колкого ответа.

Его нет. Я подрасстроился.

А потом в меня прилетает пощечина. Хлесткая. Все мозги всмятку, как от резкого торможения перед крутым поворотом.

Перед глазами растрескивается что-то, и надеюсь, это не мои глазные яблоки. Зрение для гонщика – это то же, что и ноги, и шея. Даже пресс не так важен, как умение видеть все за километр в дождь, туман и сумрак.

– Вот это у тебя рука. Тяжелая, – тру покрасневшее место. Оно онемело.

– Какой же ты…

Если она опять проклятиями будет сыпать, клянусь, придушу эту язву.

А она… Плачет.

Крупные слезы катятся по щекам, смывая румяна, или чем она красится? Ее большие прозрачные глаза словно делают надрезы в сердце, глубокие, как будто кровь сочится из них, падая на растоптанное самолюбие и эгоизм.