Книга Усадьба заложников, страница 106 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Уже давно прошли девяностые и двухтысячные с их показной роскошью, миллионы теперь переносились со счета на счет по щелчку мышки и нажатию пары клавиш, больше не нужны были бронированные чемоданчики, прикованные наручниками к запястью, но… Но люди остались те же. Жадность, амбиции и желание нажиться, и неважно, что будет завтра, не давали людям покоя. Правда, и среди дел, где суммы ущерба изначально пугали количеством цифр и первым никогда не стоял ноль, попадались «бриллианты». Дела, за которые напарники брались с удовольствием, предчувствуя загадку для ума, а не гонку наперегонки со смертью.

Зима в этом году выдалась непривычно красивой для города. Количество солнечных дней шло на рекорд, высокое синее небо манило на улицу, а снег в тех местах, где до него не добрались с реагентами, блестел и притягивал взгляд.

И можно было смело сказать, что это не очень хороший знак. Все было слишком ярко, чисто и хорошо. Лев Иванович, полковник, оперативник Главка, привык доверять своему чутью. И напрягся сразу, как только его хороший друг и напарник Станислав Крячко сказал, что, кажется, их ждет тихий и спокойный февраль.

– Сплюнь, – мрачно сказал Гуров.

– Да ладно, еще успеешь заскучать, – весело отозвался Крячко.

Дело о найденном трупе в служебном помещении Алмазного фонда в прямом смысле этого слова пахло плохо.

Пока Крячко опрашивал персонал, тактично не замечая следующего за ним по пятам словно тень бойца девятки (служба есть служба, оперативники понимали, что любое их перемещение будет сопровождаться кем-то из Федеральной службы охраны), Гуров рассматривал мертвую женщину, лежащую на спине.

Сильный химический запах мешал сосредоточиться. Несмотря на то что вытяжка работала очень хорошо, казалось, что едкий кислотный запах оседал на коже и что-то напоминал следователю. Не только запах. Все вокруг было деталями очень знакомой мозаики. Только в картинку пока эти детальки не складывались. Поэтому Лев Иванович осматривался, стараясь все запомнить. Губы убитой женщины средних лет были обожжены, и от этого казалось, что она улыбается какой-то жуткой улыбкой, но, судя по позе, борьбы не было. Она как будто прилегла на оббитый каким-то темным материалом пол. Устала и решила отдохнуть в одном из служебных помещений Алмазного фонда.

– Украшения настоящие? Почему их не взяли? – спросил у оперативников кто-то из охраны Алмазного фонда. Лев Иванович перевел взгляд на задавшего вопрос и пожал плечами. Хотел бы он знать.

Нельзя было не обратить внимания на изящный бриллиантовый гарнитур, сверкавший гранями камней на убитой. Он бросался в глаза так, что тело женщины казалось фоном. Просто не самым удачным фоном, совершенно не подчеркивающим красоту бриллиантов.

В этом помещении хранили и проверяли экспонаты Алмазного фонда. Свет был настроен так, чтобы показать драгоценные камни во всей их красе и чтобы можно было сразу увидеть, где заблестит случайно выпавший из экспоната камешек. Гурову уже приходилось работать с делами, в которых фигурировали драгоценности, и он знал, как настраивают свет в таких помещениях и почему украшения всегда ставят на темную подложку. Именно для того, чтобы найти вовремя потерю.

Украшения убитой притягивали взгляд. Крупные серьги каскадом и браслет. Их явно выставили напоказ, было видно, что они очень дорогие. Сделаны под старину, кажется, без лишнего пафоса, но с такой достойной роскошью, что даже тому, кто не сильно в этом разбирался, становилось понятно – дорого. Баснословно дорого.