Книга Усадьба заложников, страница 109 – Николай Леонов, Алексей Макеев

В то яркое, суматошное и тяжелое для многих время перемен в это мало кто верил. Что завтра наступит, что, возможно, все когда-нибудь станет относительно стабильно и снова будут цениться интеллект и образование, а не сила и наглость. Людям не хватало нежности, которую Казинидис, казалось, добавляла в краски во время работы.

Искусство тогда тоже менялось. Активнее всего продавались яркие лубочные картины в тяжелых, слишком богатых для любого интерьера рамах либо что-то слишком абстрактное, непонятное даже самому художнику. Но чем ярче, грубее и непонятнее, тем лучше.

Именно поэтому картины Нелли стали так популярны, они были уютными. Пусть и в большинстве своем грустными. Гуров хорошо помнил, что и сам не отказался бы тогда, в девяностые, пожить в том мире, где за таким окном, как на одной из ее картин, теплый, оранжевый свет льется из раскрытых лепестков плафона люстры, на плите теплый чайник, а кастрюля с макаронами или картошкой завернута в полотенце, чтобы не остыла.

Время было непростое. Подобная живопись не продавалась. Но у Нелли появился друг, соратник, а потом и муж. Андрей Казинидис. Грек с русскими корнями. И явный поклонник знаменитого Остапа Бендера, судя по дальнейшей истории его жизни.

– Помнишь бриллиантовое дело «Голден Ада»? Девяносто шестой год? – спросил Гуров у Стаса, показывая ему паспорт убитой.

– Еще бы, только подробности уже не очень. А как все хорошо началось. Только я обрадовался, что нас ждет обычный загадочный труп, а тут, оказывается, тело с таким «душком», – вздохнул Крячко. Он очень не любил такие дела – «приветы» из прошлого. Большей частью фигуранты давних дел давно покинули либо просторы родины, либо мир живых.

Гуров кивнул. Нужные записи с камер Алмазного фонда были скопированы на флешку, и напарники вернулись в помещение, где эксперты уже подготовили тело Казинидис к транспортировке. Хорошо, что Кремль открывался для посещения только в десять, а рядовые сотрудники музея приходят к девяти. Тело смогли быстро погрузить в машину, и эксперты уехали, избавленные от внимания любопытных туристов. Сыщики еще раз подробно осмотрели все помещение, соседние залы, переговорили с ночной охраной, прикинули, какие посты могли видеть убитую или тех, кто мог прийти вместе с ней, составили план и отправились в Главк.

Генерал Петр Николаевич Орлов вызвал к себе Гурова и его напарника и ближайшего друга полковника Станислава Крячко сразу после их возвращения из Кремля и открытым текстом, но за плотно закрытыми дверями кабинета дал понять, что он хочет от них, чтобы они взяли на себя расследование убийства в Алмазном фонде. Именно убийства, а не дела прошлого, связанного с убитой. Которое давно уже закрыто.

– Петр Николаевич, мы с первого раза поняли, – не выдержал Лев Иванович после того, как генерал в третий раз повторил, что нужно найти убийцу и понять, как жертва оказалась в закрытом служебном помещении.

– То есть не будет как в прошлый раз? – уточнил Орлов, скептично щурясь. Гуров и Крячко честно попытались припомнить, какой именно случай из всех генерал имеет в виду. И на всякий случай приняли максимально честный вид. Ведь это сопутствующий риск любого расследования – по пути всегда найдется что-то еще, и одно дело тянет за собой другое, и хорошо, если только одно. Генералу виднее, поэтому они синхронно кивнули.