Книга Усадьба заложников, страница 110 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Ладно, официальную версию я слышал, теперь рассказывай, что думаешь, Лев Иванович.

– Казинидис в девяностых была известной художницей, но, как только вышла замуж, перестала писать и пропала. Так как в махинациях мужа ее следов не обнаружилось, как и никакого имущества, записанного на нее, она так и осталась в Греции после того, как его сначала посадили в тюрьму в Афинах, а потом депортировали в Россию. – Гуров специально докладывал коротко, виртуозно обходя главную аферу девяностых, касающуюся бриллиантов, Гохрана и фамилии Казинидис.

– Мне сразу показался знакомым запах. – Полковник поморщился, и Стас, поймав его взгляд, кивнул, он тоже уже понял, что послужило орудием убийства.

Так пах растворитель краски. Им напоили погибшую. Страшная, мучительная смерть, если бы не огромное количество опиатов в крови. Она умерла сравнительно быстро, не почувствовав боли. Возможно, еще до того, как растворитель начал разъедать слизистые, сжигая их.

– Полный анализ делали? Следы, что ее обкололи и отравили специально? – так же быстро и коротко спросил Орлов.

– Делают. Тело забрал новый эксперт. – Станислав коротко рассказал о данных визуального осмотра, полученных Дарьей, которая была больше похожа на районного библиотекаря, чем на судмедэксперта. – Следов борьбы нет, следов того, что ее связывали или удерживали насильно, нет. Скорее наоборот.

– В смысле?

– Слишком аккуратный свежий маникюр, прическа, макияж. Дарья предположила, что она была в салоне накануне гибели, – пояснил Гуров. – Если бы была борьба, ногти бы точно пострадали, да и прическа волосок к волоску бы не лежала, ясно дело.

– А что по украшениям? – Петр Николаевич расспрашивал о деталях, но сыщики знали начальство уже давно, понимая, что он хочет оттянуть переход к следующему вопросу. Поэтому обстоятельно доложили о том, что украшения, да, дорогие, да, редкие, но по базам украденных нигде не проходят, эксперты проверяют и их тоже на соответствие международным стандартам, скорее всего, у них должны быть сертификаты или что там еще присваивается таким в прямом смысле этого слова грудам бриллиантов.

– Есть еще один момент, – отметил Крячко, – позвонили полчаса назад, в соседнем зале были выставлены шпильки какой-то из императриц. И одна из шпилек оказалась без бриллианта. Рядом с ней была очень дорогая брошь, ее не тронули.

– Витрину открывали? – быстро спросил Орлов.

– Нет. Витрина закрыта, шпилька не тронута, но она украшена гроздью камней, желтых бриллиантов грушевидной формы. Один из которых пропал. Сразу не заметили, потому что, несмотря на то что камень был одним из самых крупных в грозди, он находился внизу. И понять, что его не хватает, мог только тот, кто хорошо знает, сколько должно быть бриллиантов и как должна выглядеть шпилька.

На самом деле саму шпильку Станислав еще не видел, просто отчитался по тем вводным, что получил по телефону. Но как гласил его немалый опыт, исчезновение драгоценностей обязательно тем или иным образом будет связано с трупом. Только почему исчез единственный камень? Алчный до наживы человек забрал бы все. И, пожалуй, мог бы успеть скрыться где-нибудь на краю мира.

– Хорошо. Я так понимаю, что вы оба хорошо помните, с каким делом связана фамилия Казинидис. И какое к этому имеет отношение Гохран, – с легким вздохом сказал Орлов. Не с маленькими же детьми он, в конце концов, разговаривает. Спецы давно и хорошо его знали, а главное, они давно работали в системе. И так же, как и сам Петр Николаевич, очень хорошо разбирались во всех подводных течениях. И понимали, что все его полунамеки – это прямая просьба провести расследование максимально тихо. Чтобы ничего никуда не просочилось, без шума, пыли и погонь с перестрелками на территории Московского Кремля.