Книга Усадьба заложников, страница 107 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Убитая была одета под стать украшениям: длинное светлое вязаное платье и такое же пальто. Аккуратный маникюр, кажется, что почти не накрашена, но благодаря Марии, своей жене, театральной актрисе, женщине с очень хорошим вкусом, Лев знал, насколько сложно накраситься так, чтобы кожа сияла чистотой и свежестью, глаза притягивали взгляд, а на губы хотелось смотреть вечно, чтобы поймать хотя бы призрак улыбки. У жертвы явно были деньги и время. Или настолько много денег, что про время она могла не думать.

Московской зимой мало кто носит светлую одежду. Даже если передвигается по улицам преимущественно на машине. Так или иначе, грязь из-под колес попадет на светлый материал, и отстирать ее очень сложно. Но внимание сыщика гораздо больше привлекла обувь жертвы, а не одежда. Машина с криминалистами встала в пробке где-то в районе станции «Боровицкая», совсем рядом. До их приезда лучше бы ничего не трогать, а по помещению передвигаться желательно левитируя, глава отдела была скора на расправу, если кто-то что-то сдвинул на месте преступления. Да и Гуров прекрасно знал, что трогать что бы то ни было на месте преступления не стоит, это может исказить всю картину произошедшего. И все же Лев Иванович присел и стал внимательно изучать сапожки.

Последнюю неделю практически все время шел снег, и, чтобы можно было пройти без риска переломать себе ноги, улицы густо посыпались песком и реагентами, превращая белое полотно в смесь цветов «московской грязи».

Но на светлых замшевых сапожках не было ни следа уличной грязи. Как и на подошве. Гуров рассмотрел, что подошва была чистая. Пара царапин, как будто сапожки только обули и прошли по грубому полу. На одной подошве – ценник, который еще не стерся. Забыла снять?

– Можете посмотреть камеры, мы готовы, – тактично кашлянул за спиной сотрудник охраны, привлекая внимание Гурова.

– Нам только Гохрана не хватало, – пробормотал полковник, следуя за ним. Он сказал это скорее себе под нос, но его провожатый сдержанно кивнул, поддерживая. Потому что… потому что расследование на режимном объекте, в самом сердце столицы, под постоянным прицелом и присмотром… Это очень много контроля. Им будут постоянно звонить и проверять каждый шаг, торопить, требовать результатов, и хорошо еще, если не начнут лезть в расследование с ненужными советами. А чтобы жизнь окончательно не казалась медом, на территории Кремля за ними по пятам будут следовать сопровождающие бойцы. Но есть и хороший момент – камеры. Камеры есть везде, а если как следует опросить все посты, которые и в обычный-то день дежурили на территории Кремля, доступной для посещения туристами, то окажется, что кто-то обязательно что-нибудь заметил. Этих ребят так учат. Запоминать все и всех.

В комнате охраны Алмазного фонда, которая больше была похожа на зал управления полетами где-нибудь в НАСА, как это любят показывать в голливудских блокбастерах, с огромным количеством камер, показывающих не только картинку, но и тепловую и шумовые сигнатуры и что-то еще, от чего рябило в глазах, полковника уже ждал напарник.

– Пока точное время неизвестно, давайте посмотрим на пару часов назад. Если есть ускоренная перемотка, то время до появления в комнате трупа.

Оператор кивнул и отмотал курсор на шкале времени на два часа. Просмотр записей занял около часа. Даже в ускоренной перемотке. И… ничего не дал. Убитая просто появилась в запертой комнате для персонала. В помещении было четыре камеры, захватывающие все пространство помещения, но они ничего не зафиксировали. Свет был погашен, служебный свет тоже.