Книга Прятки, страница 108 – Диксон Уиллоу

— Это конец твоего участия в заговоре с целью убить его?

— В основном. — Я поднимаю одну ногу и обнимаю колено. — Они заставили меня установить трекер в его телефоне, чтобы я мог следить за ним и сообщать им, где он находится, когда они будут готовы повторить попытку. Я передал им информацию, но убедился, что парень не был там, где должен был быть, чтобы они потерпели неудачу.

— Почему ты рискнул? Ты же знал, что это подвергнет тебя опасности, если они поймут, что ты сделал.

— Я знаю. Но я не мог этого сделать. Я видел, что он сделал с ребенком, когда впервые пытался его убить, и это не выходило у меня из головы. Когда они рассказали мне о втором плане, я просто не мог участвовать в этом, поэтому я сделал все, что мог, чтобы помочь ему, и надеялся, что они не поймут, что это я сорвал их планы. А если они все-таки поймут, то я надеялся, что все, что они со мной сделают, будет быстро.

— Поэтому ты встроил бэкдор в свой код? Потому что боялся их?

— Отчасти. В тот момент я был в отчаянии. Я знал, что они не остановятся, пока не убьют его, и будут продолжать использовать меня для этого. Я не знал, смогу ли я снова сорвать их планы, и, может быть, это делает меня эгоистичным придурком, но я знал, что они убьют меня, как только закончат, и я был в отчаянии. Я подумал, что, может быть, кто-то найдет это и поймет, что я не был в этом замешан по своей воле, и они пощадят меня и будут преследовать тех, кто действительно стоял за этими покушениями. — Я пожимаю плечами. — Это было мое последнее средство, и оно сработало, потому что кто-то нашел это и использовал. И я до сих пор не имею понятия, кто они, черт возьми. — Я не могу скрыть горечь в голосе, произнося последнюю фразу.

Он задумчиво хмыкает.

— Интересно.

— Интересно? — спрашиваю я с недоверием. — Это все, что ты можешь сказать после того, как я рассказал тебе, что помог людям попытаться убить человека, который не сделал ничего плохого?

— А что бы ты хотел, чтобы я сказал? — Я не упускаю оттенка веселья в его голосе и смотрю в камеру без выражения.

— Не знаю. Может быть, что я ужасный и отвратительный человек и заслуживаю всего этого из-за того дерьма, которое я натворил?

— Я мог бы так сказать, но тогда я бы солгал. Ты хочешь, чтобы я тебе лгал?

— Ну, нет, но…

— Но?

— Но… я не знаю. — Опустив ногу на пол, я устало потираю лицо рукой.

— Тебя шантажировали, но ты все равно сделал все, что мог, чтобы облегчить их поимку. И ты пошел против них и сорвал их план, хотя знал, что они убьют тебя, если узнают, что ты сделал. Это верно?

— Да…

— Так почему же это делает тебя ужасным человеком? Ужасный человек не стал бы пытаться помочь и никогда бы не подверг себя опасности. И если у тебя нет на счету каких-то хакерских атак, о которых я не знаю, то в разоблачении фальшивой благотворительной организации нет ничего ужасного, так почему же ты заслуживаешь, чтобы с тобой произошло что-то плохое, если ты не сделал ничего плохого?

Я сижу и обдумываю это почти целую минуту, позволяя мысли проникнуть в мой разум и перебираю ее.

— Я… я не знаю? — наконец говорю я.

— С моей точки зрения, ты сделал все, что мог, чтобы исправить ситуацию, над которой не имел контроля. Ты не был обязан этого делать, и тот факт, что ты это сделал и все еще чувствуешь вину, доказывает, что ты не ужасный человек. Ты просто оказался в ужасной ситуации.