Книга Жестокие игры, страница 101 – Диксон Уиллоу

Довольный своим внешним видом, я снимаю маску и закрываю дверцы шкафа.

Теперь мне осталось только выбраться из этой проклятой комнаты.

Одна вещь, которую я скрывал практически от всех, — это то, что одним из моих хобби в интернате было взламывание и вскрытие замков. Я не профессионал, но обычно могу их вскрыть, если у меня есть достаточно времени.

Мне не нужно много времени, чтобы достать отмычки из комода, и я подношу маленький мешочек к двери.

Замок оказался сложным, и мне понадобилось четыре разных комбинации отмычек, прежде чем я нашел подходящую. Прошло еще десять минут, прежде чем я услышал удовлетворительный щелчок, когда штифты встали на место, и я наконец смог открыть замок.

Не давая себе возможности передумать, я убираю отмычки и надеваю маску.

Когда я выхожу из комнаты, в коридоре темно, освещают его только настенные бра и нелепые люстры, и даже они светят в два раза слабее, чем обычно. Эффект получается жутковатый, как будто я прошел через машину времени и оказался где-то в готическом особняке девятнадцатого века.

Я не вижу и не слышу никого в коридоре, но я очень внимательно слежу за окружающей обстановкой. Я прижимаюсь к стенам и теням и крадусь к лестнице в конце коридора.

Мой план состоит в том, чтобы быстро осмотреть дом и посмотреть, смогу ли я найти Киллиана, а потом вернуться в комнату и сделать вид, что я никуда не уходил. Я просто хочу посмотреть, чем он занимается. Я должен знать, есть ли у него сейчас кто-то другой.

Я не понимаю этого, но чувствую к нему собственническое отношение. Я не хочу, чтобы он смотрел на кого-то другого так, как смотрит на меня, и я не хочу, чтобы он прикасался к кому-то другому. По крайней мере, пока мы занимаемся этим чертовым делом. Я не хочу делить его с кем-то, и это чертовски большая проблема.

Я не должен ничего к нему чувствовать. Тем более что он, черт возьми, ничего ко мне не чувствует. Я не знаю, привязался ли я к нему потому, что он помогает мне найти того, кто пытается меня убить, и я как-то влюбился в него как в героя. Или, может быть, все это потому, что он единственный человек, который когда-либо заставлял меня что-то чувствовать.

В любом случае, я должен покончить с этим, чтобы вернуться к нормальной жизни и перестать заботиться о том, что он делает и с кем.

Лестница такая же темная, как и коридор, и я осторожно спускаюсь на первый этаж.

Я не слишком хорошо знаю, как устроена вечеринка, но раньше слышал, как другие участники обсуждали это в столовой. По их словам, все здание, кроме подвала, будет открыто для посетителей, которые смогут бродить по нему и находить места, где можно заняться чем угодно, но основная часть вечеринки и действия должны происходить на первом этаже.

Я не знаю, включены ли камеры, но, учитывая, что все участники должны подписать соглашение о неразглашении и сдать все свои личные вещи на хранение, я предполагаю, что они, вероятно, выключены.

Должно быть, несложно быстро проверить комнаты, не попавшись. Я просто должен убедиться, что никто меня не заметит, и оставаться как можно более незаметным.

Когда я дохожу до главного этажа, я приоткрываю дверь и заглядываю в узкую щель. Лестница выходит в небольшой коридор, и моим глазам требуется секунда, чтобы привыкнуть к изменению освещения.