Книга Жестокие игры, страница 121 – Диксон Уиллоу

— Я сейчас умру? — спрашиваю я. — Потому что я слишком под кайфом, чтобы думать о смерти. Я лучше буду наслаждаться своими последними минутами на Земле, большое спасибо.

— С тобой все будет хорошо. — Он проводит рукой по волосам. Они растрепаны и немного взъерошены, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не протянуть руку и не провести по ним пальцами, потому что знаю, что они такие же мягкие и шелковистые, как и выглядят. — Молли и таблетки для потенции — не смертельная комбинация.

— Это успокаивает. — Я потягиваю воротник футболки. Грудь горит, а на коже появляются мелкие мурашки. — Молли просто классная, — говорю я ему. — Сейчас все кажется фантастическим. — На коже появляется еще больше мурашек, и теперь это уже не так приятно, а скорее похоже на тысячи мелких уколов иголками.

— Что-то не так?

— Что?

— Твоя футболка. Ты все время ее дергаешь.

— Ничего. Просто жарко. И ткань какая-то странная. — Я откидываюсь на руки и смотрю в потолок. Сложный узор на нем столь же увлекателен, сколь и нелеп.

Я поворачиваю голову из стороны в сторону, не отрывая глаз от потолка, узоры на котором меняются и кажутся оживающими.

Киллиан откидывается на руки, и я отрываю взгляд от потолка и изучаю его.

Он, настолько красив, что уже не кажется реальным.

— Ты вообще настоящий? — спрашиваю я, и мой голос звучит задыхающимся и мечтательным.

Он улыбается мне, и от этой улыбки у меня внутри все замирает.

— Уверен, что да.

— Это несправедливо, что ты такой красавец. — Я оттягиваю футболку от тела и несколько раз взмахиваю ею, чтобы кожа проветрилась. — На самом деле несправедливо, что вся твоя семья такая красивая. Близнецы, Ксав, ты. То есть, ты самый красивый, но все вы выглядите как модели. — Я странно смеюсь. — Модели, которые убивают, но все равно модели.

— Мы не только убиваем, — говорит он, все еще ухмыляясь. — Мы еще и вымогаем, пытаем, калечим, допрашиваем и саботируем.

— Никто не может сказать, что ты не разносторонний.

Мое зрение затуманивается, и в голове начинает нарастать странное давление, словно мой мозг расширяется и давит на череп.

— Что такое? — спрашивает он.

— У меня странное ощущение в голове.

— Странно как?

— Легко, но в то же время очень тяжело. И я не могу вспомнить, почему я злился на тебя.

Он удивленно смеется.

— За это можешь поблагодарить молли.

— Почему люди не делают это каждый день? — Я снова смотрю на потолок. Узоры на нем теперь движутся волнами. — Я бы отдал все, чтобы чувствовать себя так постоянно.

— Потому что отходняк — это кошмар. — Он откидывается на руки и смотрит на потолок, как будто пытается увидеть то, что вижу я. Моя голова вдруг становится слишком тяжелой, чтобы ее держать, и я опускаю щеку на плечо и перевожу взгляд на его промежность.

Он не возбужден, но очертания его члена возбуждают, и мой собственный член становится тверже.

Он раздвигает ноги, пока ткань его брюк не натягивается на бедрах. У Киллиана потрясающие ноги, сильные, толстые и мускулистые, как и все остальное в нем.

Я не могу сдержать стон, вспомнив, как хорошо было, когда он трахал меня в кабинете, почти до смерти.

Киллиан опускает глаза на мой пах, и моя полуэрекция превращается в полную, когда мы смотрим, поднимаясь и выпирая впереди моих спортивных штанов.

Это заставляет меня хихикать, действительно хихикать, и еще больше этого покалывающего тепла пронизывает мою кожу, когда другой вид тепла собирается внизу моего тела.