Книга Жестокие игры, страница 134 – Диксон Уиллоу

Он качается надо мной, его темп медленный и вялый, и маленькие поцелуи, которые он продолжает оставлять на моей щеке, волосах и виске, помогают мне оставаться в моменте и не теряться в своих мыслях.

Его дыхание постепенно меняется, переходя от низкого и ровного к быстрому и неровному, и его темп быстро следует за ним, пока он не начинает тяжело дышать мне в ухо и трахать мои бедра, как он трахал меня прошлой ночью.

Я протягиваю руки назад и хватаю его бедра. Он издает ободряющий звук, и я впиваюсь ногтями в его кожу так сильно, как только могу.

Он громко и резко стонет, напрягаясь надо мной, и я прижимаю его к себе так сильно, как могу, и сжимаю бедра так, что моя задница даже немного немеет. Он кончает с еще одним резким стоном, дрожа и содрогаясь надо мной, а между моих бедер собирается лужица влаги, которая капает на кровать. Когда он наконец заканчивает, он падает на мою спину и прижимается губами к моей шее. Он не сосет сильно и не кусает, но постоянное, нежное давление вызывает потрясающие ощущения.

Мы остаемся в таком положении на несколько минут, просто наслаждаясь моментом, когда в дверь громко стучат. Через секунду она распахивается, и входят близнецы, выглядящие свежими, как ромашки, и совершенно не обращающие внимания на то, что Киллиан голый и лежит на мне.

Киллиан тоже, похоже, не обращает на это внимания и просто быстро целует меня в губы, затем поднимается на локтях и смотрит на них.

— Не хочу прерывать ваши ласки, но у нас есть новости, — говорит Джекс, закрывая дверь нашей комнаты, с кофейным стаканчиком в одной руке и термосом под мышкой.

— Важные новости, — добавляет Джейс, ставя бумажный пакет и бутылку с чем-то на кофейный столик и плюхаясь на диван. — Хочешь надеть штаны или остаться так?

Мне хочется умереть от стыда, но Киллиан просто говорит:

— Штаны. — и снова обращает свое внимание на меня. — Ты в порядке? — тихо спрашивает он.

Я киваю, совершенно озадаченный тем, что происходит.

Сексуальная ухмылка поднимает уголки его губ, и я на мгновение забываю о своем смущении.

— Не смей смывать меня, пока мы не вернемся домой, — говорит он тихим голосом, который слышу только я. — Понятно?

— Да. — Я отвечаю ему своей собственной ухмылкой. — Только не смей даже думать о том, чтобы смыть меня, пока мы не вернемся домой. Понятно?

Он на мгновение выглядит потрясенным, затем улыбается.

— Понятно.

Мое смущение возвращается, когда Киллиан вытаскивает свой член из моих бедер, но вместо того, чтобы оставить меня обнаженным, он накрывает меня простыней, прежде чем слезать с меня.

Внимательность этого жеста и то, как непринужденно он это сделал, помогают мне успокоиться и вызывают тепло в груди.

Обмотав простыню вокруг себя, я сажусь, пока Киллиан встает с кровати и подходит к комоду, чтобы достать пару спортивных штанов. Ни он, ни близнецы не кажутся обеспокоенными его наготой, и последние остатки моего беспокойства исчезают.

Очевидно, им все это безразлично. Почему же мне должно быть небезразлично?

— Что ты узнал? — спрашивает Киллиан, надевая спортивные штаны.

— Вчера вечером мы немного поболтали с Уильямом, — говорит Джекс, положив ноги на кофейный столик.

Киллиан достает из ящика вторую пару спортивных штанов и бросает их мне. Я настолько удивлен, что едва успеваю поймать их, прежде чем они ударяются о мою грудь. Он улыбается и бросает мне коробку салфеток. Я ловлю ее, но мое лицо неприятно краснеет, когда я вижу многозначительные улыбки близнецов.