Книга Жестокие игры, страница 29 – Диксон Уиллоу

И даже если бы смог, сомневаюсь, что сейчас смог бы что-нибудь удержать в желудке. Я голоден, но мне также кажется, что меня стошнит, если я буду двигаться слишком быстро или пытаться делать что-то, кроме как лежать на спине, как инвалид.

В дверь резко стучат.

— Да? — отвечаю я и морщусь, потому что мой собственный голос причиняет боль голове. — Дверь открыта.

Я чуть не теряю дар речи, когда дверь распахивается и в комнату входит Уильям, одетый в латексный костюм французской горничной с высокими сапогами на каблуках, маленькой белой кружевной шапочкой и крошечной юбкой с разрезом сбоку.

Я настолько отвлечен его нарядом, что мне требуется секунда, чтобы заметить поднос, который он держит в руках.

— Да? — спрашиваю я, когда нахожу свой голос.

— Меня прислал Киллиан, — говорит он монотонным голосом, а его выражение лица холодное, как Арктика.

Я могу только смотреть, как он ковыляет в комнату и останавливается возле кофейного столика. На нем толстые каблуки, но они не менее семи сантиметров, и он явно не привык к ним.

— Ты хочешь, чтобы я поставил это здесь или там?

— Что это? — спрашиваю я, все еще полностью ошеломленный его нарядом.

Это наказание за что-то? Должно быть, да? Почему же еще он это носит?

— Еда, — говорит он, как будто я глупый.

— Еда? — спрашиваю я, фактически подтверждая его предположения.

— Да. — Он смотрит то на кофейный столик, то на мою кровать. — Ты хочешь это здесь или там? — повторяет он.

— Здесь, — говорю я, все еще не до конца понимая, что происходит.

Он шатается, и скрип латексного костюма становится громче, чем ближе он подходит.

— Киллиан тебя послал? — спрашиваю я, когда он ставит поднос на мой прикроватный столик.

Он кивает.

Я бросаю взгляд на поднос. На нем стоит серебряный термос, коричневый бумажный пакет, наполненный чем-то, две большие бутылки воды и тарелка с тостами с маслом.

— Тебе еще что-нибудь нужно? Он сказал мне принести тебе все, что тебе понадобится.

Я моргаю, глядя на него. Что, черт возьми, происходит? Это часть того, что Киллиан называет «я защищаю то, что принадлежит мне»? Или это просто какая-то странная обязанность сводного брата, и он делает это только для того, чтобы не попасть в беду за то, что позволил мне умереть с голоду?

— Нужно? — уточняет он, когда я не отвечаю сразу.

— Нет, — отвечаю я автоматически.

Он вытаскивает телефон из кармана своего белого фартука с оборками и протягивает его мне.

— Что это? И не говори, что это телефон. Я имею в виду, почему ты его мне даешь?

Он пожимает плечами.

— Понятия не имею. Киллиан сказал мне отдать его тебе, так что я отдаю.

Я рассеянно провожу большим пальцем по гладкой поверхности экрана.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я киваю.

Не говоря ни слова, он выходит из комнаты, шатаясь на каблуках.

Когда он уходит, я смотрю то на телефон, то на поднос с едой, а в моей запутанной голове крутятся вопросы.

Очевидно, что сейчас я не получу никаких ответов, поэтому я кладу телефон и подбираюсь ближе к прикроватному столику. Запах масляного тоста не вызывает у меня тошноты, и только тогда я осознаю, как сильно хочу пить.

Осторожно беру поднос. Вода и термос неустойчиво качаются, но мне удается поставить его на колени, не пролив ничего.

Открыв одну из бутылок с водой, я подношу ее ко рту и делаю осторожный глоток. Вода прохладная, но не холодная, и я сразу же чувствую облегчение, когда она скользит по горлу, успокаивая боль, которая еще осталась с прошлой ночи.